Приближалось Рождество. Это обычно волнующее время, потому что мой день рождения следовал сразу за ним. Все вокруг менялось в предвкушении праздника. Я любила сверкающие огни и когда люди счастливы, придумывала, что они празднуют и мой особенный день тоже. Мама часто говорила, что я стала для нее лучшим подарком из всех, о которых только можно мечтать.

С тех пор как она умерла, у нас с отцом не было елки. Но на этот раз в холле стояло огромное дерево со множеством завернутых подарков под ней.

— Да уж, не такой большой, как подарочек в животе моей дочери, — хрипела бабушка Гринуэй, когда мы тыкали пальцами и ощупывали коробки в надежде угадать, что внутри. — По их подсчетам, она должна родить через пару недель или около того.

— А как они его достанут? — спросила я.

Она кинула на меня острый взгляд.

— На твоем месте я бы не спрашивала. Это только напугает тебя до полусмерти. — Она вздрогнула. — Если бы кто-то сказал мне, каково это на самом деле, я, наверно, никогда не подпустила бы к себе мужчину.

— Что ты имеешь в виду?

Она отмахнулась:

— Неважно. Лучше заведи для меня мелодию на этой твоей драгоценной музыкальной шкатулке.

В прежние времена в канун Рождества мы ходили в городскую церковь на рождественскую службу петь гимны для детей. Каждому ребенку там давали небольшой подарок. Однажды я получила маленького шелкового ангела, чтобы вешать на елку. Я не знаю, куда он потом подевался. Множество вещей с той поры, казалось, исчезли после того, как моя новая мать «немного прибралась».

— Это обязательно? — простонала она, когда отец предложил пойти на службу. — У меня спина болит.

— Ну, раз ты не хочешь, то не пойдем, дорогая.

— Но мы же всегда ходим! — вырвалось у меня. — Пожалуйста, папа!

Отец колебался.

— Мы можем сходить вдвоем, если ты не против.

Он разговаривал с моей новой матерью так, будто меня не было в комнате.

Она пожала плечами.

— Ступайте.