— С чего вы так решили?
— Не надо вести себя так агрессивно.
— Я и не веду, — отвечаю я, чувствуя, как руки сжимаются в кулаки.
— Как ваше имя?
— А в чем дело? Я не совершила ничего плохого.
Она смотрит на меня, словно уже видела раньше.
— Я думаю, нам следует отправиться в полицейский участок и установить вашу личность. Пройдемте, пожалуйста.
На нас таращится целая очередь людей. Мое горло сжимается от паники. Я должна как-то выбраться из этого положения.
— Отпустите даму! — требует женщина в толпе. Это одна из шайки Пола, понимаю я. — Прекратите ей угрожать! — продолжает та. — Как она и сказала — она не сделала ничего плохого!
Кое-кто из остальных посетителей теперь тоже поддерживает меня. Возникает неразбериха. Нелепая ситуация. Полицейская, кажется, и сама сомневается. Я использую ее замешательство, чтобы выскользнуть из туалета, и бегу от автовокзала так быстро, как только могу. Через главную дорогу. Мимо кафе и офисных зданий. Впереди виднеется парк. Как раз то, что надо. Вдруг я смогу там спрятаться.
Не спрашивайте почему, но я уверена, что от этого зависит моя жизнь.
Глава 7
Элли
Время здесь течет очень медленно. Каждая минута кажется вечностью на пути к свободе — или нет. Возможно, так у многих взрослых, не только у сидящих в тюрьме. Но когда ты ребенок, время идет по-другому. Когда я оглядываюсь назад на свое детство, мне кажется, что были периоды жизни, которые запечатлелись в памяти небольшими стойкими пятнами, — например, когда умерла мама. А другие пронеслись мимо — такие, как беременность моей новой матери. Младенцу требуется девять месяцев, чтобы вырасти в животе, а тогда мне показалось, что прошло всего несколько недель. Только став старше, я поняла, что Шейла, должно быть, выходила замуж уже беременная.
К моему восторгу, мне разрешили помочь моей новой матери приготовиться к рождению малыша. В первый раз после свадьбы меня пригласили в их спальню. Тот старый деревянный шкаф исчез, а на его месте появился белый, с раздвижными дверями, украшенными зеркалами. Мамин красивый викторианский туалетный столик тоже убрали, вместе со всеми безделушками и фотографиями. Его заменили на соответствующий новой обстановке. На нем стояло зеркало, которое наклонялось вверх и вниз, если его потрогать. (В тюрьме нам не разрешают иметь зеркала, на случай если мы их разобьем и используем осколки, чтобы пырнуть кого-то или порезаться).
Но предметом, который действительно привлек мой взгляд, была новая большая кровать с темно-бордовым покрывалом, про которое отец сказал, что оно сделано из «свечных фитилей» [5].
Было так странно думать, что отец каждую ночь спит в этой постели с женщиной, которая не моя мамочка. Еще в комнате стояли комод и магазинные сумки с белой детской одеждой внутри. Мне поручили положить ее в ящики.
— Спасибо, Элли, — сказала Шейла. — Ты прекрасно справилась с работой.