— Простите, Ваше Величество, — она потупила очи в пол, — но как же так? Вы заберете его у меня?
— Да. — холодно ответил я.
Я не желаю, чтобы эта женщина воспитывала моего племянника. Не отрицаю — она любит сына, но чему она сможет ему научить? Эта бесчестная женщина! И, кроме того, все будут знать, что это ребенок Джорджа. Это видно. О его похождениях не говорил только немой. Мальчик похож на него. Я не желаю, чтобы Антуанна потом воспользовалась этим во времена смуты. Она пойдет на все ради власти и богатства. К Джорджу в койку прыгала с разбегу. Я дам ему образование, деньги, поместья, а она? Она настроит его против меня, науськивая, что трон по праву принадлежит ему, а не мне ибо он сын бывшего Верховного Эрла? Мне не нужно отступничество и война в стране. А если он заручиться поддержкой, как его отец, и удумает совершить переворот? Я не всегда буду таким молодым и прытким, как сейчас. Да дадут Боги мне сил справиться со своими детьми, чтобы хоть они не воевали за трон. Уверен, что найду ему мать не хуже Антуанны. Не только во благо мальчика, но и во благо всей империи.
— Ваше Величество. — обратился ко мне глава клана Медвежьих Яров, я кивнул и он продолжил. — Как мы все поняли, решить сей вопрос радикальным способом Вы не готовы. — под «радикальны» он, очевидно, имел в виду убийство, но дамы этого не поняли. — Ежели думаете, в какую семью отдать дитя, то наш клан будет рад помочь Вам и признать Олафа своим отпрыском.
— Спасибо. — ответил я. — Я уважаю Ваш клан, но пока не готов дать ответ. Все-таки нельзя так быстро принимать такое важное решение. Нам необходимо будет взвесить все возможные варианты, чтобы найти наиболее подходящий для моего племянника. От этого зависит его жизнь.
Клан Медвежьих Яров — одна из древнейших фамилий на Севере. Я доверяю им. Но держу их на Севере. Потому что Север нуждается в надежном управлении под сильной рукой. Они крайне редко приезжают в столицу. А мне бы хотелось держать мальчика, как можно ближе. В столице. Чтобы держать его под контролем. С чем судьба не шутит. Я не могу допустить, чтобы народ пережил еще одно военное сопротивление. А если узнает, кто его отец? На Севере он может возомнить себя Верховным Эрлом и пожелать отъединить его от империи и возглавить его, науськав местное дворянство. Но нынче империя — одно огромное государство, которому экономически выгодно быть единым целым, во благо всех народов. И нордорийцы более на Севере не ущемляются, как было до войны. Они полноправные хозяева не только там, но и возглавляют другие провинции, как граф Бернт Аршер.
— А что, если мы признаем его нашим ребенком? — спросила Анна Аврора. — Через пять месяцев будут роды. Обставим всё якобы родилась двойня. Будем меньше показывать детей на люди. Уже в два-три года их разница в пять месяцев не будет заметна.
Вопрос остается открытым: что в головах у беременных женщин?
Глава 108. Решение
Я недооценивал всего того, что творится в голове беременной женщины. Хотя я и до её беременности с трудом понимал. Идея показалась мне хорошей. При таком раскладе я бы смог всецело контролировать Олафа и самолично заняться его воспитанием. Однако, что-то меня тревожило. И я не о том, что, пылая эгоистичными порывами, хотел, чтобы именно мой сын был главным претендентом на престол. Ведь мы не знаем, кто родится у нас с Анной Авророй.
Если это будет девочка, то тогда получается, что Олаф, будучи мальчиком, станет главным претендентом на корону. Даже роди мне потом Анна Аврора с десяток сыновей. Чего греха таить, это было первое, о чем я подумал. Да и не Бенкендорф он в конце концов. Коль говорить уже по справедливости, трон Империи принадлежит прежде всего эльратской династии. И решение взять в жены Анну Аврору изначально было мотивировано лишь тем, чтобы путем брака с ней дать право Хангвулам занимать трон. Я ношу титул императора только благодаря ей.
Но, попытавшись откинуть свое жгучее желание усадить именно нашего сына на трон (да, я не лишен земных грехов), я попытался мыслить здраво. И взвесить все "за" и "против" варианта, предложенного Анной Авророй. Увы, так тоже ничего не получилось. Меня продолжало что-то тревожить, но я никак не мог понять, что не так с этой идеей. На ночь глядя, с бухты барахты решать судьбу племянника, о существовании которого знал не более часа, было сложно. Я даже свыкнуться с мыслью, что он у меня есть, не успел.
Мои смутные размышления прервал Бартэн. Старик громко раскашлялся и, чтобы успокоить приступ, прочистил горло ромом. Другие присутствующие не догадались, в чем дело. Старейшина в силу возраста часто кашлял. Но, проводя в его обществе много времени, я мог безошибочно сказать, что природа этого кашля вовсе не старость. Сия «комбинация» звуков была своего рода сигналом для меня. По всей видимости, увидев мое замешательство, он решил помочь мне, давая понять, что разделяет моё смятение по поводу этой идеи.
— Боюсь, мы не сможем выдать Олафа за нашего сына. — сказал я Анне Авроре.
— Но почему? — непонимающе спросила она.
— Потому что…
Пытаясь найтись, что ответить ей, меня неожиданно осенило. Я понял, что в этой идее было абсурдным. А ведь речь шла о таких очевидных вещах. И старик, наверняка, понял всё с самого начала, но намеренно заставил меня самого поразмыслить.
— Анджей, — сказал я.
— Да, Ваше Величество. — участливо отозвался тот.