В кабинете стояла тишина. Я облокотился о спинку кресла и, запрокинув голову, прикрыл глаза. В голове роились тысяча мыслей. Так резко на меня свалилась новость о рождении племянника. Его титул, образование, вся его дальнейшая судьбы была моей ответственностью. И решить это все куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Подле меня сидела Анна Аврора. Она позволила мне положить руку на её живот. Не знаю почему, но это действовало на меня успокаивающе. Я будто бы держал всё под своим контролем. Мысль о том, что у меня у самого скоро появится ребенок отрезвляла, напоминая, что я должен собраться.

Кормилица, как оказалось, не понадобилась. Антуанна сама кормила дитя. Граф Аршер предусмотрительно постарался не распространяться о младенце, щедро заплатив повитухе за молчание. Благо, Антуанна чувствовала себя хорошо и они сразу отправились в дорогу. Согласно официальной версии новорожденного графа повезли к столичному лекарю, так как ребенок якобы был очень слаб. Никто, кроме прислуги и стражи графа, не видел младенца. Под покровом ночи они заявились во дворец по той же причине, желая лишний раз не показывать ребенка при свете дня.

Я приказал принести женщинам чай с мятой. Им следовало успокоиться после случившегося. Тем более Анне Авроре. Она любила этот чай. Мужчинам подали ром. Сказал принести про запас ещё бутылку. Потому что на трезвую тут и не разобраться. Лекарь осмотрел младенца, подтвердив, что он полностью здоров, и теперь мы ждали старейшину, Бартэна Далливиона. Все же его безмерный опыт нам был сейчас позарез как нужен. При всём желании в свои двадцать три я не мог тягаться по части мудрых решений с воином прожившим почти сто двадцать лет.

Наконец-то двери отворились. Все встали, чтобы поприветствовать уважаемого всеми старца, и поклонились ему. Я тоже не стал исключением, не смотря на то, что мне принадлежала вся власть в империи. Равно как и Анна Аврора. Я фактически поднял жену с кресла, хотя её живот был ещё слишком мал, чтобы доставлять серьезные неудобства при движении. Только, в отличии от своих поданных, мы с Анной Авророй обошлись без поклона.

— Доброй ночи, Ваше Величество. — прохрипел старик. — Да будет Ваш разум хладным, как северная зима, а меч твёрд, как лёд.

— Волею Богов Великого и Бескрайнего Севера, старейшина. — ответил я.

Опираясь на копье, одновременно служившее посохом, Бартен мелкими шагами засеменил к Анне Авроре.

— Моя дорогая Эрлин, — он поцеловал её руку. — Каждый день молюсь всем святым за Вас. Аки здраво себя ощущает мать будущих Эрлов?

— Здраво, старейшина. — улыбнулась ему моя Анна Аврора.

— Да ниспошлют Боги наследнику силу и здравие нашего Верховного Эрла.

— Аминь. — сказала Эрлин.

Анджей хотел было помочь старейшине расположится на диване, но тот лишь фыркнул на юношу и, кряхтя, уселся сам. И от чая предложенного отказался, указав моему оруженосцу на ром. Глотнув крепкий напиток, он немного прокашлялся и уставил свой взор на Антуанну, державшую моего племянника. Но молчание так и висело в кабинете. Я пытался привести мысли в порядок и понять с чего нужно начать и чем мы должны закончить.

— Анджей ввел Вас в курс дела? — обратился к старику.

— Чего тут вводить, Ваше Величество? А то глаз лишился к старости? Ясно дело, что за дитё.

Бартен занял для себя привычную позицию наблюдателя. Он обычно всегда так делал, ибо считал, что я сам должен научиться справляться с делами. Старейшина не вмешивался, лишь изредка направляя меня. Как правило, я вел беседы с ним наедине, а потому многие не были осведомлены о способе его «советничества». Потому как зачастую его аудиенция со мной, если это касалось разрешения всякого рода бед, состояла по большей части из моего монолога, где он изредка одергивал меня нужными вопросами. От того все ждали, пока заговорит самый старший из дворян Севера. Но тот упорно молчал, перебирая в руке четки.

А я тем временем пытался сложить все в кучу в своей голове. И прежде, чем понять, как быть, надо было выяснить, как оно «сталось». Отец ребенка без сомнений мой брат. Такого пепельного оттенка волосы большая редкость. Равно как и синие, как море, очи. Не могло случайно так взять и сойтись в одном мальчике сразу две черты, так сильно напоминавшие моего брата. Антуанну выдали за графа Аршера через пару дней после нашей Анной Авророй свадьбы. Не хотел эту профурсетку видеть во дворце и тем более, чтобы её видела моя жена. Граф сам просил её руки. С того дня прошло восемь месяцев. А с момента захвата нордорийцами столицы и до дня нашей свадьбы прошло чуть больше месяца. Итого вполне набираются все девять. Хотя лекари говорили, что здоровые и доношенные младенцы могут рождаться и раньше, к примеру, через восемь месяцев и две недели.

— Граф Аршер, — я наконец-то нарушил тишину, заставив всех «проснуться». — Почему Вы сразу не сообщили мне о беременности Антуанны?

— Я был всецело уверен, что она носит моего ребенка. Чрез три недели после бракосочетания у нее не пошла кровь, хотя, как утверждала моя жена, уже было время. Спустя ещё неделю кровь так и не появилась, мы послали за повитухой и та подтвердила, что Антуанна беременна. Живот рос постепенно. У меня не было повода для беспокойств. Да и мал он был. Дитя, как Вы видите, не крупное. Когда отошли воды, мы приняли это за преждевременные роды. Мало ли сколько женщин рождает раньше положенного на месяц? Но… — он сделал паузу, было видно, что ему сложно говорить об этом. — Родился белокурый, доношенный мальчик. Я не женщина, чтобы собирать сплетни… Однако, всякого рода слухи ходили на счёт моей жены. И мальчик. Я видел Вашего брата не реже других командиров отрядов. Знаю, прекрасно, как он выглядел…

— Антуанна? — получилось грубее, чем хотелось бы. Рукой, которую я держал на животе Анны Авроры, почувствовал, как она напряглась.