— Вы понимаете, Летисия, что Энрика хотела вас отравить? — прошептала маркиза, пока мы шли вслед за крепким офицером, который нес мою сестру на руках. — В зале весьма кстати оказался королевский дознаватель, и он уже задержал слугу, который поднес вам бокалы — тот подтвердил, что его хозяйка что-то насыпала туда, прежде чем он вошел с ними в зал. Ах, должно быть, она сошла с ума! Я и представить не могла, что ревность может толкнуть человека на такой поступок. Наверно, у нее помутился рассудок, когда она поняла, что потеряла Этьена безвозвратно. И если бы не мадемуазель де Сурель… Какое счастье, что ей захотелось пить!
Мне не было теперь никакого дела до Энрики. Я могла думать только о Бланш.
А в опустевшем зале тихо и страшно выл герцог де Крелон.
Карета уже стояла у крыльца, и офицер осторожно опустил Бланш на лавку. Я расположилась на противоположной стороне, пообещав Делфине сообщить о самочувствии мадемуазель де Сурель, как только в ее состоянии что-то переменится.
Я велела кучеру гнать во весь опор. Я надеялась, что граф Варгас и Лео сумеют что-то сделать, но для этого мне нужно было, чтобы они осмотрели Бланш как можно скорей.
Я пересела на ту лавку, на которой лежала сестра, положив ее голову себе на колени. Я вспомнила все молитвы, какие только знала. Я не понимала, по каким улицам мы едем. Мелькали за окном дома, мосты, фонари, но я не видела почти ничего. Слёзы, скатываясь по моим щекам, капали на темное платье Бланш.
Наконец, когда карета уже подъезжала к особняку де Роберов, я услышала тихий стон, сорвавшийся с губ сестры. Я наклонилась, пытаясь понять, пришла ли она в себя, и вдруг услышала:
— Ты сможешь простить меня, Сандра?
48. Сестра
Она лежала на кровати, а вокруг нее суетились граф Варгас, Лео, Велия. Сил у Бланш хватило только на то, чтобы задать мне вопрос. Ответить я уже не успела — она снова провалилась в забытье.
— Если не ошибаюсь, при приготовлении зелья использовались белладонна, цветы олеандра и стебли драконьей травы, — заявил граф. — Думаю, магия не использовалась, либо у составительницы очень слабый магический дар.
Велия на каждое его слово согласно кивала.
— Она поправится? — почти шепотом спросила я и замерла, ожидая ответа.
Но ни Варгас, ни тетя, ни Велия не взялись дать мне ответ.
Я всю ночь просидела в кресле у постели, на которой то ли спала, то ли пребывала в каком-то другом состоянии Бланш. Утром на несколько часов меня сменила Лео. Я немного подремала у себя на кровати, а потом вышла, чтобы ответить на присылаемые со всех сторон запросы.
Прибыли секретарь его величества с коротким, полным беспокойства письмом от Этьена, посыльные от Делфины, графа д"Эрсана и графа де Ла Вердена. Все справлялись о самочувствии мадемуазель де Сурель, а главный королевский маг еще и предлагал свою помощь. Я всем отвечала одно и то же — перемен в состоянии нет, в себя не пришла.
Я то и дело прокручивала в памяти вчерашний вечер, вспоминая каждый свой жест в те роковые пять минут, когда всё случилось. Почему я просто не отказалась от предложения Энрики? К чему было соблюдать этот дурацкий политес? Если бы я не потянулась к бокалу, с Бланш бы ничего не случилось. Она вмешалась только потому, что подумала, что я собираюсь пить.
Но как она догадалась, что мадемуазель де Крелон замыслила что-то недоброе? Увидела, как та где-то за пределами гостевой залы подсыпала что-то в бокалы? Или сумела прочесть чужие мысли? Но прежде у сестры таких способностей не было.
К тому же, она смогла узнать и меня. Где я сама допустила ошибку? Я настолько свыклась с иллюзией, что уже несколько лет — с тех самых пор, как мы переехали в Антарию, не показывалась никому в своем настоящем виде. Даже Андрэ знал меня именно такой, как и все остальные. Это было непривычно и даже грустно, но я понимала, что это необходимо. К тому же, мои способности в области иллюзорной магии становились всё лучше и лучше, и поддержание иллюзии уже не составляло мне никакого труда.
Но если сестра сумела разглядеть меня под этой маской, то это же могли сделать и другие. При мысли о том, что, быть может, Этьен тоже догадался, кто я такая на самом деле, у меня закружилась голова. А что, если его внимание ко мне объясняется именно этим?