Инспектор перешла к следующему набору вопросов, которые было необходимо задать:

– Шелли, почему вы убили Нину Бэрроуз?

Допрашиваемая ухмыльнулась:

– Она сказала, что я представляю угрозу.

– И вы из-за этого ее убили? – возмущенно спросила Джеральдин.

Шелли, хмыкнув, ответила:

– Нет. Потому что она превратилась в проблему. У нее была привычка совать нос в чужие дела. Руперт сердился из-за нее. Ее нужно было убрать.

– То есть вы пришли к ней домой и убили ее?

– Нет, сначала мы с ней попили чаю, если вы это имеете в виду.

Джеральдин не знала, как на это реагировать. Шелли вызывающе откинулась на спинку стула и потянулась:

– Да. Никакой драмы. Она даже не успела опомниться. Позвольте заметить, умерла она красиво.

Джеральдин с презрением посмотрела на свою собеседницу:

– И все же вы неосмотрительно оставили ее дверь открытой?

Шелли вновь хохотнула:

– А кто вам сказал, что это была неосмотрительность? Ее нужно было обнаружить, пока Эмили пропадала невесть где.

– Значит, вы преднамеренно выставили Эмили в качестве подозреваемой в убийстве?

Шелли кивнула. На ее лице читалась скука:

– Вас иногда полезно поводить за нос. Она сбежала из больницы. Такой возможностью грех было не воспользоваться. Она оказалась в нужном месте в нужное время. Я смотрю на эти вещи именно так. Бэрроуз сказала, что Эмили едва не обделалась от страха, когда ваши пришли ее арестовывать. Но это не так. Она просто не могла встать после того, что я ей дала.

К лицу Джеральдин прилила кровь. Ее так и подмывало перегнуться через стол и как следует врезать Шелли за ту жесткость, с которой она обошлась с Эмили.

Инспектор вспомнила, как Эмили потеряла сознание в коридоре, но даже не задумалась о том, что послужило тому причиной. Вместо этого она согласилась с предположением доктора Грина, что, мол, это от страха – при виде людей в форме Эмили просто рухнула на пол. Эта мысль была ей ненавистна.