Она все еще плакала, глядя на нас, а потом сказала, глотая слезы:

- Мне теперь умирать не страшно. Больнее мучил сын, как же он без меня!

А потом ответила на мой вопрос: - Рак у меня, Сережа, лимфосаркома. Я почти не могу вставать, покормить Сережу. Чувствую, что мне остались последние дни.

- Но откуда, почему рак?

- В прошлом году осенью похоронила мать, а потом заболела гриппом. Он дал осложнение в лимфоузлах. Я запустила болезнь, да и лечили не от того. В онкологическом центре поставили этот диагноз. Вылечить не смогли, сказали, поздно обратилась.

Чернушка говорила трудно, заметно было, как она превозмогала боль. Говорю ей:

- Лида, полежи, не напрягайся, сейчас осмотрю тебя. Я в какой-то мере врач, поступаю в медицинский.

Она замолчала, удивленно глядя на меня, а потом закрыла глаза и постаралась расслабиться, насколько позволяла мучающая боль. Ее аура была похожа на ту, что я видел у Анны Герман, только намного хуже. Метастазы полностью захватили кости, даже удивительно, как она еще двигалась. Лопнувшие лимфоузлы практически разложились, абсцесс пошел на ткани печени, пищевода и других органов. Да, организм обречен, осознаю ясно, вылечить Чернушку невозможно. Единственно, что мне по силам - смягчить боль и добавить общей энергетики, облегчить последние дни жизни умирающей.

Подействовал на нервные рецепторы, идущие от пораженных органов, заблокировал канал передачи сигналов от них, стал закачивать энергию на оставшиеся еще неповрежденными участки кровеносной и нервной систем, немного добавил позитивной эмоциональной картины в чувственной зоне головного мозга. Лицо Чернушки расслабилось, напряжение от подавляемой боли пропало. Все ее иссохшее тело обмякло, она заснула спокойно, без мучений. Потом занялся сыном. Вначале покормил легкими диетическими продуктами и напитками, я их взял по пути в областном центре. Он ел жадно, глотал, почти не пережевывая. После, когда Сережа немного наелся и улегся, усталый, в свою кроватку, проверил его состояние. В целом оно оказалось лучшим, чем я ожидал, серьезных отклонений или патологий не оказалось. Общее истощение, небольшое ухудшение иммунитета, еще некоторые местные нарушения. Даже с моими начальными знаниями смог поправить организм сына до приемлемого уровня.

Вечером, когда Лида (про себя и вслух так стал называть Чернушку) проснулась, я говорил с ней, просил простить меня да тот давний проступок, сломавшему ей жизнь. Она выслушала, потом улыбнулась и сказала:

- Знаешь, Сережа, я нисколько на тебя не сержусь. Наоборот, благодарна за сына, которого ты мне подарил. Я с первого дня, как увидела тебя, полюбила, только ты не замечал меня. А в тот день я получила телеграмму о матери, мне стало плохо, у меня ведь никого больше не было. Я плакала от тоски, когда случилось невозможное - ты подошел ко мне и обнял. Я все позабыла, только чувствовала твое сердце. И мне так захотелось ласки от тебя, прямо, как наяву, представила, как ты трогаешь меня, целуешь. Я не поверила себе, когда ты стал делать увиденное мною. Мне захотелось еще большего, чтобы ты взял меня, а потом - дитя от тебя. И это произошло, судьба дала мне такое счастье! А когда поняла, что забеременела, ничто больше не стало важно, даже болезнь мамы. Я родила Сережу для себя, не хотела тебя беспокоить, пока вот такая беда не случилась со мной. Когда почувствовала, что мои дни уходят, позвала тебя, также, как хотела тебя. И ты услышал меня, приехал. Мне теперь не страшно, ты рядом, а сын останется с тобой. Могу сказать тебе, Сережа, я умираю, но все равно счастлива. Спасибо тебе, и не жалей меня, большего мне и желать нечего.

Я слушал исповедь Лиды, а на сердце становилось легче. То, что случилось когда-то, стало теперь не виной, а добром. Я принес хоть в какой-то мере одинокой душе свою благодать, пусть и недолгое, но счастье. На душе спал тот тяжкий груз, который не давал мне покоя последние дни, осталась печаль по так рано уходящей жизни не чужого мне человека. Я погладил руку Лиды, она заплакала, в ее наполненных слезами глазах видел грусть и благодарность.

На следующий день я с сыном ездил в Тавр. Он не находил места в машине, метался от одного окна к другому, разглядывал и громко высказывался об увиденном. Я заметил в сыне, что он развит не по возрасту, говорил и думал, как более старший. Превосходил в своем развитии Валюшу, хотя она старше на полгода. В городе мы заехали к нотариусу, за дополнительную плату согласился выехать в деревню. Он от имени Лиды оформил и заверил заявление о признании меня отцом Сережи для внесения в ЗАГС и доверенность об опекунстве над сыном. Я еще два дня поддерживал жизнь умирающей без особых мучений, она умерла с умиротворенным лицом. После похорон, оставив дома все как было, отправился с сыном обратно в родной город. На вопрос Сережи, а где мама, ответил:

- Мама, сынок, ушла высоко-высоко в небо. Она смотрит на тебя, на меня, радуется за нас, когда нам хорошо. И грустит, когда плохо. Но мы, Сережа, постараемся, чтобы мама не грустила!

Не знаю, о чем подумал сын, но он больше не спрашивал о матери, пока ехали в дороге. Только иногда на его лице появлялась задумчивость или грусть. Но вскоре она сменялась новыми впечатлениям, сын задавал много вопросов, оказался незаурядным почемучкой. Так и ехали всю дорогу, время от времени я останавливался, давая возможность мальчику размяться и побегать. Приехали домой к вечеру, нас ждала большая семья с накрытым столом, всякими вкусными блюдами и сладостями. Ласкового и добродушного Сережу все полюбили с первого дня, Валюша не отставала от него, найдя сотоварища по играм. Мальчик влился в нашу семью, казалось, он с нами давным давно. Только иногда вспоминал мать, но все реже и реже, мои подруги своей лаской заменили незаметно малышу самую ближнюю душу.

В августе прошли вступительные экзамены в мединституте. Из-за своего злосчастного аттестата с одними тройками мне пришлось выложиться, но сдать их только на отлично. Уже при приеме документов секретарь комиссии попыталась дать мне отворот. Как же, лучший медицинский ВУЗ страны, огромный конкурс желающих поступить, самый строгий отбор, круглые отличники плачут. А тут заявился закоренелый троечник и туда же, в калашный ряд. Помогла справка, которую я озаботился взять по окончании подготовительных курсов. Все преподаватели в ней выставили отличные оценки, биолог даже дописала "Превосходно!!!", а по моей специальности, общей медицине, биология профилирующий предмет.

Первым шел экзамен по русскому языку и литературе сочинением. На подготовку именно к нему я потратил половину всего времени. Вновь штудировал правила и нормы, перечитал классику, писал сочинения и под диктовку. Мои строгие экзаменаторы - подруги,- с лупой выискивали огрехи, разбирали их и так и сяк. Я вновь писал, допуская все меньше ошибок, нередко получалось в идеале - ни единой! В день экзамена приехал в институт чуть ли не за час до назначенного времени. Не торопясь, прошел в лекционный зал, где проводился экзамен, занял место, принялся с любопытством оглядываться. Аудитория большая, на сотню мест, они поднимаются амфитеатром, как у нас в университете, внизу кафедра преподавателя с демонстрационным столом и доской. Разглядывал сидящих вокруг сотоварищей-конкурентов. Большинство явно со школьной скамьи, совсем еще молоденькие, среди них девушек где-то две трети. Узнал кое-кого из занимавшихся со мной на курсах, поприветствовал их с места.

Начался экзамен вовремя, один из экзаменаторов распечатал конверт, стал переписывать на доску темы сочинения. Перечитал их, взвесил и выбрал образ Петра I в русской литературе, тема показалась наиболее яркой и выигрышной. Записал по памяти цитаты из "Медного всадника", "Петра Первого", "Полтавы", а потом вокруг них принялся творить рассказ о противоречивом гении и сатрапе, тянувшем Русь из болота. Мысли шли косяком, писал одно, исправлял на другое, подбирал сильные слова и выражения. Перечитал написанное, получилось неплохо, немного подкорректировал стилистику. Проверил на ошибки, их почти нет, в паре мест подправил. Переписал начисто, еще раз пробежался критичным взглядом, ничто не цепляет глаза какой-нибудь неправильностью. На всю работу у меня ушло меньше трех часов. Собрал все листочки, черновики тоже, и понес сдавать экзаменаторам. Я закончил одним из первых, сразу отправился домой, там все ждут меня, волнуются.

Результат письменного экзамена узнали через два дня. Со мной увязались Алена и Наташа, оставили детей под присмотром Тани. Уже издали заметили у главного корпуса столпотворение, кроме абитуриентов, здесь еще их родители, друзья и подруги. Оставил машину на соседней улице, ближе все забито транспортом. Подошли к толпе, предложил девушкам подождать в стороне, пока разузнаю. Нет, захотели сами увидеть, что же мне выставили. Втроем вклинились в стоящую перед нами массу, я впереди, а за мной впритирку подруги. Как ледокол, раздвигал стоящих на пути, извиняясь через шаг, пока не пробился к спискам своего факультета. Потеснился, пропустил девушек вперед, сам встал за ними, оберегая от напора сзади. Они принялись искать меня в списках, через минуту Наташа вскрикнула: - Нашла, - Алена тут же подалась к ней.

- Сережа, пять! - слышу голоса подруг, почти в унисон.