До заката оставалось часа два, и в «Рози Б» почти никого не было. В большом, скверно пахнущем помещении торчали только два лохматых парня да бармен. Я заказала напиток и заняла скамейку в углу. Мне хотелось прислониться к стене.
Как только я села, в дверном проёме появилась Ру в сарафане цвета лайма и элегантных плетёных сандалиях. Я вздрогнула, будто кто-то резко включил старый кондиционер. Но постаралась сохранять спокойствие. Я всё делала правильно.
Я нашла третий путь; он был всегда. Просто я была слишком напугана, слишком зла, слишком втянута в игру, чтобы его заметить. Это был трудный, отвратительный путь, но я успокоилась и посмотрела ей в глаза. Я выбрала этот путь.
Ру протиснулась мимо меня, всем своим видом выражая возмущение этой безвкусицей.
— Унылое существование мы влачим, — сказала она беззаботно, но её взгляд был настороженным.
— Тебе придётся подойти к стойке, чтобы сделать заказ. Официантов тут нет.
Она закатила глаза, подала бармену знак приблизиться. Двадцать лет назад этот парень был таким же лохматым студентом, как те, кого он теперь обслуживал. Он был слишком стар, чтобы тут работать — выжженные солнцем кудряшки поредели у лба, загорелая кожа покрылась морщинами.
— Что она заказала? — спросила Ру.
— Джин-тоник, — ответил он.
Она подняла два пальца, показывая знак мира, и он кивнул. Она повернулась ко мне. Мы сидели очень близко, слишком близко, чтобы нам было удобно. Наши колени не соприкасались, но я чувствовала исходивший от неё жар.
— Как ты? — спросила я.
— Нормально, — если она чувствовала неловкость, благодарность, что угодно, по ней было незаметно.
— Ничего не болит? Голова не кружится?
— Нет, я не страдаю кессонной болезнью, — перебила она. — Никаких симптомов у меня нет, но я всё равно попросила Луку отвезти меня в больницу. Мы проторчали там весь день в компании торчка и самого мерзкого ребёнка в мире. Он что-то сломал и орал как бешеный. Так себе больница. Я думала, вряд ли сегодня окажусь в более паршивом месте. Но смотри-ка, оказалась.
Как бы подтверждая её слова, лохматые парни запустили старый игровой автомат с девчонками из Плейбоя. Он запищал, загудел, загорелись заячьи ушки и хвостики.
— Я думала, самое паршивое место для тебя сегодня — дно океана, — заметила я, но она не ответила. — Тебе повезло, что ты сейчас не в гипербарокамере.
— У меня восемнадцать процентов телесного жира, пульс в состоянии покоя — меньше шестидесяти, и воду я поглощаю как сука, — заявила она, не желая верить в счастливый случай. Она хотела добавить что-то ещё, но явился властелин бара с нашими напитками.
— Спасибо, — сказала я. Ру дождалась, когда он уйдёт, прежде чем продолжить разговор.
— Ты думаешь, я тут поэтому? Чтобы ты могла убедиться, что я не сдохла? Очень мило, — её голос сочился иронией. Сделав большой глоток, она скорчила гримасу.