— Я пыталась втянуть в это Дэвиса, но ему дайвинг не по душе, — продолжала наседать я, пока он вновь не посмотрел на меня. — Говорит, у него клаустрофобия. Не понимаю, какая может быть клаустрофобия посреди огромного бескрайнего дикого океана, но он настаивает.

— Странно, — ответил Лука, не отрываясь от учебника. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы продолжать читать, когда я стою напротив и разговариваю с ним, но его намерения и желания были видны слишком ясно. Я переживала за этого ребёнка и ничего не могла с собой поделать. При такой-то матери. Может быть, он был таким же порочным и прожжённым, как она, но мне казалось — всё иначе. Этот мальчик был как открытая книга. Сидел, уткнувшись в учебник, беспокойно листая раскрытые страницы.

Ру была апатичной, неторопливой, каждое её движение было продумано, как поза йоги. Спокойные, взвешенные движения маскировали её истинные реакции. Я была такой же и становилась всё искушённее — вчерашний вечер это доказал. А Лука? Он казался мне просто ребёнком, который хочет показаться крутым, но подвержен вспышкам эмоций.

— Тебе повезло, что твоя мама ныряет. Будет кому составить компанию, да?

Он кивнул.

— А папа тоже ныряет?

Я напряжённо всматривалась в его фигуру и заметила, как он замер. Лишь на секунду, но эта секунда сказала мне о многом.

— Нет, — ответил он. Вот и всё.

— Жалко, — я решила не сдаваться. — Может, тебе удастся и его убедить.

Его лицо вспыхнуло, щёки порозовели, он поднял плечо, будто собираясь пожать им.

— Я не общаюсь с ним.

Вид у него при этом сделался до того несчастный, что я ощутила жуткий стыд. Но в то же самое время мой позвоночник кольнуло. Я что-то нащупала.

— Прости, — сказала я, толком не зная, за что прошу прощения. — Твои родители развелись?

Лука сглотнул, серьёзно посмотрел на меня в упор.

— Миссис Уэй, мой отец… он нехороший человек. Не хочу о нём говорить. Ну, то есть, никогда.

— Конечно, конечно, — заверила я, — прости.

С учётом рода занятий Ру я скорее предположила бы, что она бежит от ареста. Но теперь я задумалась, не угрожает ли ей отец Луки. Нехороший человек, сказал Лука. Это могло означать что угодно. У меня были и другие вопросы, но я оставила мальчика в покое, с книгой и сэндвичем. Мне искренне не хотелось причинять ему боль. И к тому же той Эми, которая ввязалась в игру, не хотелось навлекать на себя неприятности. Ру могла вернуться в любую минуту, и она заметила бы, если бы Лука был чем-нибудь расстроен. Обе эти причины были важны, но я надеялась, что благородная имеет больший вес, чем интриганская.

Когда Ру вернулась, я с невинным видом продолжала кормить Оливера. Лука уткнулся в учебник, нахмурив густые брови идеальной формы. В половине третьего Мэдди громко хлопнула дверью и, топоча, пронеслась по коридору. Широко распахнула дверь-ширму.

— Чума! Лука! Пора в бассейн!

— Тсс! Ещё две страницы, — ответил Лука.