Так и шли, не сомневающаяся в своем решении Оитлора и покорная её воле воспитанница. Ведающая уверенно держала путь в земли майстера Люидера эр Риоли. После изгнания и отречения от дочери — наслушалась знахарка сплетен в стане — вряд ли князь догадается искать беглянку именно там. Девушке там было опасно находиться, если её поймают, наказания не избежать. Но и это Оитлора предусмотрела. Плащ с глубоким капюшоном, обычная одежда для Ведающей в холодные дни, да голубая туника. Волосы, убранные в косу, и никто, если приглядываться не будет, не признает в странствующей знахарке дочь местного аристократа.

Шли быстро, без оглядки на темноту. У Оитлоры зрение было, как у кошки и вела она спутницу вперёд очень уверенно, умудряясь вовремя ту поддержать и провести наименее травмоопасными тропами. К утру, уставшие, но довольные они подошли к небольшой деревеньке. Алинэя почувствовала себя несколько более свободно, избавившись от гнета присутствия князя за спиной и его страстных взглядов. Мужчина до сих пор не вызывал в ней ничего кроме страха и, пожалуй, сочувствия. Не по сердцу он ей был, совсем.

Оитлора действовала уверенно, выспросила у пастуха, который гнал скот в поле, какой домик принадлежит старосте и прямиком направилась туда. Постучав и окинув серьезным взглядом женщину, отворившую дверь, спросила:

— Работа для меня и племянницы найдется? Есть хворые?

— Мож найдется, мож нет, — пожала плечами хозяйка, но пустила пришлых в дом. — Проходите.

— Благодарствую, — вежливо отозвалась Ведающая. — Нам бы передохнуть с дороги. Долго мы здесь не задержимся. Кликнешь тех, кто нуждается в помощи. К вечеру мы уйдем.

— Кликну. Только мало таких, — согласно кивнула головой хозяйка. — Обходят нас хвори стороной. Слава Богине Майе… Но… — пожевала она губами и мазнула по знахаркам неуверенным взглядом. — Есть пришлый один. Плох совсем. Боимся, из беглых он, поди.

— Покажешь где, — вздохнула Оитлора, об отдыхе можно было позабыть, чутье говорило, что не будет на него времени. — Только чуток дыхание переведем. Племянница моя молода совсем, тяжело ей еще пути-дороги даются.

— Сейчас, — кивнула женщина. — Покормлю и отведу.

— А хозяин где? — спросила Ведающая, окинув внимательным взглядом светлую горницу.

— На покосе они. И ночуют там, — махнула рукой куда-то в сторону хозяйка. — Детки всё по делам. Только младшенький вот, несмышлёныш ещё совсем, — взъерошила она рыжую шевелюру мальчонки, который прятался за её подолом и смотрел на пришлых большими, испуганными глазами.

На стол она собрала споро, но долго засиживаться пришелицы не стали. Неясное чувство беды гнало Оитлору от этого чистого и уютного домика, в сторону окраины деревушки. Заметив, как неспокойно хмурит брови Ведающая, хозяйка встала с места, подхватила сынка на руки и сказала:

— Проведу вас. Хоть и не погладит хозяин по голове за то, что беглого приютили. Вот только не собакам же бросать на съедение? Не след так… — и вздохнула.

— Останься здесь, — потребовала Оитлора у воспитанницы. — Отдохни, тебе силы ещё понадобятся.

Алинэя упрямо помотала головой, то же неясное чувство беды и необходимости собственного присутствия, что и у более старшей товарки, гнало её вопреки усталости к тому, кому сейчас было очень плохо.

Оитлора покачала головой, неясное предчувствие беды стало сильнее, как и понимание того, что нужно уходить и задерживаться здесь нельзя. Но она не была бы Ведающей, если бы ради своего спасения пренебрегла своими обязанностями. Была у неё мысль отослать Алинэю одну, но её она тут же отогнала. Девушка пропадет одна, не привыкла она выживать так, как это делают Ведающие. Её ещё учить и учить жизни.

В самом крайнем домике жила одинокая старушка, которая и приютила пострадавшего молодого парня. Оитлора первой вошла в дом, жена старосты не рискнула пойти следом, просто стояла у порога, наблюдая за пришлыми. Бабуля, отворившая дверь, пропустила одну гостью, а за ней и вторую и показала где лежит умирающий.

— Совсем плох он, — шамкала она, и седенькая её голова тряслась, как и морщинистые руки. — Не спина, а живое мясо…

— Вот сейчас и поглядим, — Ведающая сделала шаг в низенькую комнатенку и так и застыла на пороге, не давая Алинэе увидеть молодого человека.

Но у девушки было своё мнение на этот счёт, и она решительно отодвинула наставницу да шагнула в комнату. На лавке, на животе лежал светловолосый парень. Глаза были закрыты, опухшая нижняя губа закушена, а в кулаке он сжимал подол окровавленной рубахи. Как только молодая, неопытная Ведающая рассмотрела заострившиеся в страдании черты умирающего, тут же бросилась к нему. Слёзы застили глаза, руки дрожали, хотелось ей выть в голос, да не было у неё такой возможности. Она схватила друга детства за ладонь, все ещё не веря в то, что, возможно, никогда он уже не сможет глаза открыть, и залилась слезами.