Алинэя еще раз покачала головой, отказываясь и от этой чести. Упрямо поджала губы и коснулась волос, обращая внимание всех присутствующих на венок из веток лаимара.
— Не делай этого, дочь, — наткнувшись на серьезный взгляд голубых глаз, майстер Люидер замолк ненадолго, а после, надломленным голосом произнес. — Я отрекаюсь от тебя, Алинэя! У меня больше нет дочери. Ты свободна теперь от родных. Твой выбор, кто я теперь тебе, чтобы наставлять на путь истинный? Никогда не появляйся на землях, принадлежащих роду эр Риоли. Все слышали?! — возвысил он голос. — У меня больше нет младшей дочери! — с яростью бросил он, вернулся к коню, вскочил в седло, окинул горьким взглядом всех присутствующих и бросил напоследок. — И ты, князь, проиграл! Никогда Ведающая не станет женой, верной и любящей. У Ведающих нет родных. И не тебе, Оттар Яростный, перечить воле Богов! И не мне, — прошептал с отчаянием, развернул коня и жестом показал своим людям, что пора уезжать.
В отличие от него, князь не собирался так легко сдаваться. Что ему воля Богини Майи, надевшей венок на свою избранницу? Он собирался всё равно поступить по-своему, не считаясь ни с чьим мнением. Мужчина метнулся к зашатавшейся девушке и успел подхватить её на руки до того, как она потеряла сознание. Этот поступок — выход к людям в проявившимся венке, говорящем о том, что приняла путь служительницы Богини Майи и будет ему следовать до конца жизни — стоила ей последних сил.
После отъезда майстера Люидера эр Риоли, Алинэя впала в беспамятство и не приходила в себя. Заготовленные в поход травяные сборы ничем не помогали в этой ситуации. Только вмешательство настоящей Ведающей могло спасти жизнь гордой беглянки. Пусть на волосах Алинэи до сих пор и красовался неувядающий венок, данный ей пока за ещё не свершившиеся заслуги, сама себе она помочь не могла.
Выслушав вердикт лекаря, который гласил, что нужна Ведающая, князь долго всматривался в бледное лицо девушки, потом решительно повелел оседлать коня и собрался в путь, взяв с собой несколько верных спутников. Он не мог сидеть и ждать, чем закончится дело. Его деятельной натуре больше импонировала возможность приложить все усилия для исправления ситуации. Чем он и занялся, направившись на поиски Ведающей. Правда, перед этим лекарь обзавелся двумя фиолетовыми украшениями под глазами. Оттар Яростный был слишком зол на него за то, что тот помог девушке встать с постели, чтобы оставить этот проступок без наказания.
Праздник Ухода
Нахал мягко мурлыкал у меня под боком, а настроение как было плохим, так таковым и оставалось. Появление Колдуна удивило меня, но никак не изменило настроения. Мужчина подошел к кровати и сказал:
— У меня появилось срочное дело. Планы меняются. Надо отдать визит вежливости. Ты будешь меня сопровождать. Сегодня ночью нас ждут на Празднике Ухода.
Приподняла голову с подушки, взглядом задавая вопрос.
— Этот праздник позабыли. Память потомков недолговечна. Но есть те, кто помнит его. Когда-нибудь и ты поймешь, зачем нам обязательно там быть. Пока же просто наденешь то, что скажу. Будь готова сразу после захода солнца. В это время наш выход, — обычно непроницаемый Колдун выглядел немного взволнованным, чем бесконечно удивил меня.
Вот уж не думала, что этот человек способен испытывать подобные эмоции. Встала с кровати, изумляясь столь внезапному прибытию и убытию Колдуна, изменениям в планах и его непонятному поведению. Загадка о причине его волнения даже вытеснила горечь от осознания того, что заперта в этих стенах без возможности выйти, без разрешения хозяина.
“Что скажу” — представляло собой скромное на первый взгляд платье, появившееся передо мной прямо в воздухе. Вот только ткань, мягкая, гладкая, приятная коже да ярко-голубой цвет, выдавали реальную стоимость одежды. Элумейский анит[1], дорогая и редкая ткань, даже представить не могу такой горы денег, которую пришлось выложить за этот наряд. Было страшно не то что надеть это на себя, просто прикоснуться. Но и коснулась, и надела. Туфли из такого же анита, что и платье, ярко-сияющее звёздное ожерелье… Не хватало только причёски. Вспомнилась жизнь в отцовском доме, там нашлись бы служанки, которые бы и причесали, как следует, и помогли с облачением.
Любимая мной коса, столь удобная в скитаниях, к такому наряду не подойдёт. Распустить волосы? Или попытаться как-то собрать? Мои сомнения разрешил Колдун, снова появившись в моей комнате. Сейчас он выглядел несколько иначе, чем я привыкла его видеть. Если ранее в одежде он предпочитал тёплые тона, теперь же выбрал холодный, голубой цвет. Даже догадываюсь зачем, чтобы наша одежда смотрелась единым ансамблем. Холодок пробежал по спине, мне не понравился этот факт.
Длинный голубой дэеит[2], со стоячим воротником, с разрезами по бокам, голубые штаны, проглядывающие сквозь них и чёрные сапоги. Лоб пересекал состоящий из звезд тонкий обруч. Содрогнулась, встретившись с неподвижным взглядом Колдуна, такое ощущение, будто глядит и не видит — словно тяжёлая плита легла на плечи вместе с этим взором.
— Не готова ещё? — задал вопрос спокойно.
Недавнее его волнение закончилось, теперь он выглядел непроницаемым, как и всегда. Мужчина обошёл меня по кругу, так же глядя и не видя. Потом одобрительно сказал:
— Хорошо. Волосы распусти и заколи по бокам этим, — протянул мне руку раскрытой ладонью кверху, на ней лежали две булавки, усыпанные звёздами, сродни тем, что украшали мою обнажённую шею и его лоб.
Последовала совету, чувствуя себя не в своей тарелке от его молчаливого присутствия. Завершив все манипуляции с прической, опустила руки и замерла, ожидая указаний.
— Смотри, — прошептал Колдун, и передо мной появилось зеркало в полный рост.
Могла теперь оценить результат своих и его усилий. Дыхание спёрло в груди, настолько непривычным был облик девушки, отражавшейся в стекле. Длинные, светлые волосы струились тяжелым, блестящим потоком до талии. Звёздочки в них и на груди горели ярче самых дорогих камней. Цвет ткани подчеркивал голубую прозрачность глаз. Прямое, длинное платье, открывало шею, руки и верх груди, от талии оно падало свободными складками, играло и двигалось в такт моим движениям, подчеркивая всё, чем одарила меня природа. Раньше как-то и не обращала внимания, что дары её были столь щедрыми. Подняла взгляд на мужчину, который тоже отражался в зеркале и стоял за моей спиной, о чём-то глубоко задумавшись.