— Что, черт возьми, ты там делаешь? — спросила Бекс.
— Ищу свои линзы, — огрызнулась я.
— У тебя же стопроцентное зрение, — удивилась Лиза.
— Просто… просто я не могу сейчас поднять голову.
Машина остановилась. Наверное, на светофоре — их всего два в Розевиле. Джош должен быть совсем близко.
— Что? — прошептала Бекс. — Что случилось? — В ней сразу проснулся шпион, она выпрямилась и огляделась. — Ничего такого. Ах, да, ты рискуешь пропустить красавчика в направлении северо-востока.
Лиза вытянула шею, чтобы глянуть туда же:
— Хм, немного худоват, но взглянуть стоит. — И пожав плечами, добавила: — Впрочем, не стоит, он все равно врубил галлахероненавистнический взгляд.
Не знаю, кто первый придумал этот термин, но так мы называем взгляд, которым горожане неизменно провожают нас, как только понимают, где мы учимся. За это я ненавижу нашу конспирацию — люди смотрят на меня, словно я какая-то избалованная привилегированная особа. Ну, как Макей МакГенри. А я, между прочим, все лето чистила рыбу и овощи на ферме, но этого жители Розевиля никогда не узнают. И все же, когда люди вроде Джоша смотрят на тебя как на помесь Чарльза Мэнсона и Пэрис Хилтон, бывает немного обидно — даже для шпиона.
— Да, но все же это
— Да не собираюсь я смотреть на какого-то там парня! — огрызнулась я. И мне плевать, какие кудрявые у него волосы.
— А кто говорил о кудрявых волосах?
— Просто поверить не могу! — повторяла Лиза, расхаживая по комнате. Это продолжается с тех пор, как мы вернулись домой. И я ее не виню. Как и все научные гении Лиза воспринимает мир по-особенному: считает, что все в жизни можно протестировать в лаборатории или проверить в справочнике. Она-то думала, что знает меня. Я и сама думала, что знаю себя. И вот теперь обе мы оказались не правы.
Я потрясена не меньше ее, но показывать этого не собиралась. Пришлось выбрать простейший путь: я разозлилась.
— И что именно кажется тебе таким невероятным? — спросила я. — Что на меня посмотрел парень? — Конечно, я не красотка, как Бекс, и не дивный эльф, как Лиза, но чтобы считаться уродиной, мне нужно вырастить фурункулы по всему телу. Зеркала пока еще не трескаются, когда я прохожу мимо. Мой дедушка называет меня ангелом. Неужели на меня нельзя обратить внимание?
— Ками, — одернула меня Бекс. — Ты же прекрасно понимаешь, о чем речь.
Лиза вскинула руки и пояснила:
— Поверить не могу, что ты нам не сказала! Что ты вообще никому об этом не сказала.
В Лизином понимании «никому» — это учителям учителей.