18 декабря. Суббота. Встали в 8 часов. После завтрака велели всем участникам будущего сражения собраться в клубе. Судейкин выступил с речью, где призвал всех набраться решимости и выполнить возложенную на каждого задачу. Он выложил диспозицию предстоящей акции. Здесь, каждому, поимённо, объяснили его роль и действиях во время атаки на монголов. Расписали обязанности остающимся в лагере.
По нашим подсчётам, вся операция займёт, с учётом движения до Рязани и обратно, не более 4-х, максимум 5-ти, часов. Начало операции назначили на 10 часов вечера, сегодня. Всем участникам надлежит сегодня, как следует отдохнуть и выспаться.
Здесь я выступил с предложением – А давайте возьмём с собой мегафон! Дадим его Забуирову и пусть он, во время атаки, время от времени кричит через него какие-нибудь слова на татарском языке, типа: «Разбегайтесь, несчастные! На колени! Прячьтесь!» и т. п, что ему на ум взбредёт. Я думаю, это послужит отличным психологическим оружием.
Забуиров согласился, а другие тоже поддержали эту идею. Объявили сбор на 21 час и разошлись. Я пытался опять спать и это мне удалось. Встал к обеду. Пообедав, опять разошлись. Паруш сообщал, что монголы продолжают обстрел города, перемежая его атаками. Пока город держится, но потери растут. Во время ночной вылазки с целью уничтожения камнемётов, погиб и воевода – боярин Твердило. Все воины измучены бессонными ночами и беспрерывными схватками с монголами. Ему удалось с колокольни разглядеть жёлтый шатёр Батыя. Он находится на левом, пологом берегу Оки, примерно в пятистах метрах от берега. Перед ним стоят сотни шатров рядовых монголов. На льду Оки стоят камнемётные машины и беспрерывно закидывают город камнями и горшками с горящей смолой, поэтому в городе не утихают пожары. Мы приняли это донесение к сведению. Наконец подоспел ужин.
Поужинав, к клубу начали стягиваться участники акции. С ними шли и члены их семей. К 9 часам вечера всё свободное пространство было заполнено народом. Судейкин отдал приказ трогаться. Механики водители начали выводить САУ и другую технику к выезду из лагеря и строиться в колонну. Судейкин ещё раз напутствовал войско и дал команду: «По машинам!» Все ринулись по заранее расписанным местам. Я ехал в третьей САУ. Водителем у меня была девушка по имени Ладава, а заряжающим взрослый мужик Бажан. Судейкни по рации скомандовал: «Вперёд!». Я по ТПУ передал приказ водителю, и колонна тронулась. Ехали, не включая фар, по приборам ночного видения. Вечер был лунный и дорогу было прекрасно видно даже без освещения. Мы мчались со скоростью 30 км в час. По дороге не попалось ни одного человека, зато постоянно встречались волки и лисы, спешившие за поживой в разрушенные города и деревни. За час домчались до Ольгово и там съехали на лёд Оки.
Мороз достигал примерно -25 градусов и лёд был достаточно крепок, но мы старались держаться с краю, у берега. Наконец впереди заметили свет. Это горели дома в Рязани. Подъехали почти вровень с городом и разъехались в стороны, образовав линию в восемь САУ, фронтом на полкилометра. Из автомобилей выбрались 16 десантников и забрались в САУ сзади экипажа, выставив вперёд карабины. Судейкин, дождавшись докладов командиров машин о готовности, крикнул в рацию
– «С Богом ребята, вперёд, в атаку!» И все машины разом включили фары. Линия, лавой ринулась вперёд. Монголы в количестве пяти сотен, усиленные, после ночной вылазки Рязанцев, охранявшие камнемётные машины, давно уже услышали приближающееся тарахтение моторов САУ и встревоженно вглядывались в темноту ночи. Звёзды позволяли им видеть приближение каких-то монстров. Монголы собрались толпой, держа в руках луки со стрелами и ждали, тревожно переговариваясь.
Их было прекрасно видно через прицелы ночного видения. Но вот зажглись прожекторы и, машины, взревев ринулись вперёд. Десантники открыли стрельбу из карабинов по прекрасно различимым в ярком свете прожекторов, всадникам. Лошади, получив световой удар по глазам, встали на дыбы, сбросив многих всадников с сёдел и, не слушаясь узды, ринулись прочь. Забуиров, с завыванием, кричал в мегафон что-то по-татарски. Его голос заглушал рёв моторов и звуки выстрелов. Ослеплённые монголы, в жуткой панике, кинулись в разные стороны. От страха они бросали на лёд свои луки и, даже мечи, и копья. Можно понять их, подверженных суевериями и мифическими представлениями, когда на них с грохотом катится лавина чего-то непонятного под перекрывающий всё голос джина, ослепляя их яркими лучами.
Многие падали ничком, другие вставали на колени, третьи мчались со всех ног крича – Мангусы!
Мусульмане орали – Ифриты! –
Забуиров орал – Бегите несчастные! –
Началось светопреставление и ужасная мешанина, толпа топтала упавших и мчалась по их телам. Судейкин скомандовал –«Правое плечо, вперёд!» и лавина САУ начала забирать влево и покатилась уже по берегу. Сотни шатров, стоявших на берегу, затрудняли движение. САУ начали вести огонь снарядами по шатрам, валили и давили их гусеницами. Из шатров выбегали полуодетые монголы и с криками ужаса мчались от потоков света.
Упавшие шатры воспламенялись от очагов, находящихся внутри их, и огонь начал разгораться, освещая общую картину, напоминающую апокалипсис. Карабины вели одиночный огонь по бегущим, пулемёты стреляли короткими очередями, пушки бабахали, орал мегафон. Многие монголы разбегались по сторонам в лес и ломились там через деревья, стараясь убежать подальше. Полкилометра мы промчались за три минуты, не обращая внимания на лежащих и вопящих от ужаса воинов, ведь нашей целью было не уничтожение монголов, а их запугивание.
Показались богато украшенные шатры и по команде, натренированные водители объехали и окружили их со всех сторон. Вперёд выехали БМД и БРДМ, освещая бегущих и стреляя поверх их голов трассерами. Тут же все мы выскочили из САУ и, в сопровождении дружинников, кинулись к шатрам. Жёлтый шатёр охраняли 10 тургаудов и, остановленных ими, двумя десятками дрожащих от страха, рядовых монголов. Забуиров заорал в мегафон – На колени! Вся толпа рухнула на колени, бросая оружие. Тут же, Архип с дружинниками, погнал эту толпу в сторону от шатров и вновь поставив их на колени окружил их. Всего осталось стоять невредимыми пять шатров.
В каждый из них были посланы по четыре Эрзя с карабинами и приказом уничтожать только сопротивляющихся. Мы, все восемь, вошли в главный шатёр. Слабый свет масляных светильников, освещал группу людей, столпившуюся у стены шатра, пытающихся загородиться роскошным троном и десятком кебтеулов, в блестящих латах. Прозвучала команда и эти десять кебтеулов, размахивая мечами, ринулись на нас. Прозвучали несколько коротких очередей из АКМ и они, честно выполнив свой долг, улеглись перед нашими ногами. Вспыхнули фонарики в наших руках, направленные на толпу. Жмурясь от лучей и сбившись в кучу, там стояли несколько мужчин, загораживая собой молодого человека в расшитом золотыми драконами халате и, визжащих от ужаса, десятка молодых женщин. Забуиров и Иманкулов быстро подскочили к толпе и, тыкая пистолетами в грудь каждого из них, громко орали на узбекском и татарском языках – Кто ты? – Перепуганные люди, заикаясь называли себя.
Из толпы выдернули самого Батыя, хана Кюлькана, жену Батыя, его сына, пару богато одетых девушек и, не давая им опомниться, дали их в руки Эрзян, которые тут же повлекли их к ЗИЛ 131. Снаружи, действуя с максимальной скоростью, наши бойцы вытащили ящики со снарядами и цинки с патронами. Заряжающие, торопясь, загружали снаряды внутрь САУ, меняли пустые патронные ленты на забитые. Лихорадочно набивали магазины патронами. В освободившийся кузов ЗИЛ 131, загрузили Батыя с женой и сыном, пару его других жён и Кюлькана. Заметив метнувшихся следом за жёнами Батыя несколько девушек, я сразу понял, что это их служанки и остановив их жестом, показал знаками, чтобы они взяли с собой одежду и те метнулись куда-то в сторону и поволокли с собой охапки одежды. Я же, с фонариком, пробежался по шатру и пока Забуиров выявлял имена остальных квартирантов Батыя, обнаружил небольшой, размером с футляр от аккордеона, сундук.
Открыв его, я увидел в свете фонарика, что он забит кожаными кошелями до верху. Открыв один кошель, я заметил внутри жёлтые монеты. Бросив назад кошель, я закрыл сундук и попытался его приподнять. Не тут то, было! Он весил килограмм 100. Не удивительно, что у такого небольшого сундучка имелись четыре ручки. Я подозвал четверых дружинников и велел им закинуть этот сундучок в кабину ГАЗ -51.
В это время нам удалось выявить, что в толпе остающихся имеются такие знакомые личности, как Субедей багатур, темник Бурундай, хан Бури, ещё несколько незнакомых ханов и слуги Батыя. Оставив в шатре Судейкина с Иманкуловым, мы быстро разбежались по машинам и тут же покатились обратно, выстроившись в колонну – 8 САУ, ЗИЛ 131 и оба ГАЗ 51. Все дружинники попрыгали в машины. Забуиров ехал вместе с Батыем и Эрзя. С момента включения прожекторов и начала наступления до момента начала движения в обратную сторону, прошло всего 18 минут. БРДМ и БМД, не глуша моторов, продолжали светить фарами в сторону не тронутого лагеря монголов, со стороны которого, наконец-то, показались ряды пеших вооружённых воинов (кони не слушались и не желали идти против света). Видя, что техника не двигается, монголы осмелели и начали обстреливать машины из луков. Всё это время Судейкин и Иманкулов разбирались с оставшимися монгольскими ханами. В первую очередь Иманкулов предложил присутствующим успокоиться и садиться на свои места.
Судейкин: – Иманкулов на узбекском языке велел всем садиться и успокоиться. Говорил он по-узбекски и понимали его не все, поэтому произошла некоторая путаница. Один из ханов что-то сказал ему, и Иманкулов согласно кивнул. Этот хан выскочил из шатра, а мне Рустам сказал, что тот пошёл за переводчиком. Через пару минут хан вернулся с пожилым человеком, одетым в полосатый хорезмский халат, испуганно глядевшим на меня и ханов, не зная кого из нас больше опасаться.
Иманкулов сказал ему несколько слов по-узбекски, тот ответил. Иманкулов шепнул мне, что переводчик знает и тюркский язык, и русский. Он ему велел переводить с русского. Здесь я заявил собравшимся – Прошу нас извинить за причинённые неудобства. Переводчик перевёл и все воззрились на нас с удивлением.