Халим стал свидетелем той сцены случайно. И, конечно же, испытал обиду за мать. И ярость на отца. Она не заслуживала такого отношения. Она была красивой, хрупкой и ласковой. Как вообще можно унижать её, сравнивая с другими? Ведь она любила отца, она родила будущего шейха. Она была настоящей госпожой, а не одной из шармут гарема Мохаммеда.

Халим был ещё мал. Но не заплакал. Как и его мать. Она снесла всё покорно и тихо. Поцеловала руку мужу Мохаммеду и ушла. Но Халим знал, она будет плакать потом, в своей комнате.

Тогда впервые он ощутил презрение к отцу. И ненависть. За его жестокость, за его холодность к ним. За то, что он уходил к другим женщинам, заставляя страдать свою семью. Тогда же и начал недолюбливать родного брата. Из-за его матери страдала мать Халима.

Сейчас, по происшествии стольких лет, когда он уже сам стал правителем, Халим понимал отца. Понимал, почему тот поступал жестоко и причинял боль тем, кто искренне его любил. Более того, он стал таким же. Жестоким, равнодушным до женских слёз и страданий других. Безжалостным. И лишь она одна напоминала ему о том, что он все ещё человек.

Райхана. Маленькая, невинная русская, которую он сделал своей женой только потому, что хотел её себе, как маленький ребёнок хочет красивую, необычную игрушку. Получил. Но теперь ему страшно. Впервые в жизни страшно потерять кого-то. Её. Глупую, упрямую, непокорную русскую, ради тела которой он готов продать свою душу. Не только ради тела. Ради её любви. Сколько он отдал бы за её любовь к нему?

Ужасное чувство. Мерзкое, отвратительное. От одной мысли, что она может исчезнуть, Халим превращается в неадекватного психопата. И теперь уж точно стал похожим на своего отца. Только тот был одержим властью и своим троном, Халим же – женщиной. Красивой, прекрасной, но всего лишь женщиной. Одной из миллиардов.

Теперь он знал, каково это, иметь слабое место. Он чувствовал, что теряет над собой контроль. Теряет себя. И это настолько неправильно, что просто не может быть возможным. Так не должно происходить.

Когда Саадат сказала ему, что молодая жена попросила настойку, которая помешает ей забеременеть, эмир разозлился. Хотел наказать эту непослушную дрянь. Избить её и вернуть в тот вонючий бордель, из которого не так давно забрал. Но понял, что не сможет. Не позволит никому другому коснуться её. Скорее убьёт своими руками. Разорвёт её в клочья, но не позволит отдаться другому.

А потом решил, что для Райханы будет самым страшным наказанием ревность. Та самая, которая пожирает его, стоит ему увидеть её улыбку, адресованную не ему. Пусть она ощутит то, что лишает всего человеческого и вызывает желание убивать. Пусть захочет стать его женой. Пусть вступит в борьбу за его любовь, пусть умоляет сделать ей ребёнка.

– Сделай ей настойку, – ответил тогда Саадат, а та удивлённо подняла на него глаза.

– Но, эмир…

– Делай!

– И как долго?

– Пока она сама не попросит прекратить.

– Как прикажете, мой эмир. Что-то ещё?

– Да. Выбери из служанок самую верную. Ту, которая будет готова погибнуть за Райхану. Она должна быть всегда рядом с моей женой, особенно в то время, когда тебя нет рядом. Обучи служанку всему, что нужно. Она должна быть сильной физически и умной. Чтобы без вашего ведома к Райхане даже паук не смог приблизиться. Ты отвечаешь за мою вторую жену. И если с ней что-нибудь случится, я убью тебя собственными руками, Саадат. Так что, не допусти ошибку. Иначе я вырву тебе сердце.

Женщина опустила голову, прижала руку к груди.

– Мой эмир, я сделаю все, чтобы ваша любимая жена была в безопасности.

Сейчас он вспоминал тот разговор и думал, что мог бы изменить своё решение прямо сейчас и велеть Саадат подделать настойку. Ему бы хотелось, чтобы первый наследник родился от русской строптивицы. Но это было бы слишком жестоко. Даже для него. И по отношению к нему тоже. Делать женщину беременной силой – это низко и жалко. Впрочем, ребёнок от другой жены отрезвит Райхану. Должен. По крайней мере эмир на это надеялся.

– Доброе утро, – она уже не спала, когда Халим вышел из ванной комнаты. Мазнула взглядом по его груди и, устыдившись вспыхнувшего в глазах желания, опустила голову. На руках она держала детёныша пантеры, а тот с наслаждением допивал своё молоко.