– Нет, не уходи! Нет! Я буду жаловаться, слышишь? Я скажу, что ты не спишь со мной! Я скажу об этом мулле! Моему отцу! Слышишь, Халим? Это я первая жена! Я должна первой родить наследника!
Ударил её. По лицу. Не испытав при этом никакого облегчения, лишь нарастающую ярость и отвращение. Схватил её за волосы одной рукой, второй сжал горло змеи. Она всхлипнула, глядя на него снизу затравленно.
– Ты смеешь мне угрожать? Мне? Эмиру Эль-Хаджа? Пугаешь меня своим отцом? Ты что, сумасшедшая, Давия? Или тебе надоело дышать?
– Прости, прости… прошу, прости меня, любовь моя, – зашептала, зажмурившись от страха, из под длинных, чёрных ресниц побежали слезы. – Но я твоя жена… я жена…
– Ты перепутала меня с одной из своих рабынь, шармута?! Да, я назвал тебя шармутой, потому что ты моя шармута! Моя вещь, как и все в этом городе! Как смеешь ты перечить мне и угрожать?! – злоба внутри росла и душила его почерневшее от страшной одержимости сердце. Ударил женщину снова, отпустил, позволяя ей свалиться к его ногам. – Ты будешь наказана. Этот дворец больше тебе не принадлежит. Я забираю его у тебя так же, как дал. Я могу забрать всё, даже твою глупую голову.
А через минуту ехал к Райхане. Не знал, что ждёт его там, но очень хотел видеть её, касаться её. Брать её. Пусть даже силой.
ГЛАВА 23
Нашёл её у пруда, где она сидела у кромки воды, опустив ноги вниз так, что волны от дуновений ветра набегали и ласкали маленькие ступни. Халим невольно залюбовался первозданными чистотой и красотой в её лице, остановился позади неслышно.
Но она вздрогнула, словно её ударили плетью. Выпрямилась. И шейх эль Хамад представил капли крови на её обнажённой, изящной спине. Если бы он однажды смог по-настоящему наказать её, обязательно высек бы… Чтобы ощутить этот запах. Смесь страха и её страсти. Особенно страсти. Горячей и яркой, как сама кровь.
– Зачем ты пришёл? Разве не должен быть эмир со своей первой женой? Трахать её и делать ей наследников? – её голос осипший, очень хриплый и измученный, больно резанул по груди. Только изнутри. Неприятное чувство. Плохое ощущение. Оно не имеет ничего общего с той красотой, которой классики описывают в своих книгах любовь.
Наверное, это оттого, что нет в нём любви. Только чёрная, злая одержимость, удушающая их обоих липкой петлёй.
– Я эмир. Я могу делать, что пожелаю, – присел рядом, коснулся её руки, но Райхана убрала её, словно обжегшись.
– Я поняла, что ты пожелал быть сейчас здесь. Но почему? Почему не с ней? Не с женщиной, которая тебя любит? Пришёл посмотреть на то, что сделал со мной? Зачем ты убил ту девушку? Зачем сделал это на моих глазах? Чтобы что, великий эмир? Запугать меня? Показать, что можешь сотворить такое и ничего тебе за это не будет? Что, Халим? Что? – она повернула к нему заплаканное лицо и в свете луны оно показалось ему особенно бледным и красивым. Прекрасным.
– Слишком много вопросов. К сожалению, не на все я могу ответить. Что касается девушки, – всё же взял руку Райханы в свою, сжал её пальцами. – Я сделаю это с каждым, кто будет представлять для тебя опасность. И мне всё равно, кем окажется этот человек.
Она выдернула свою руку, прижала её к груди, будто, и правда, обожглась.
– Тогда начни с себя, Халим. Потому что ты представляешь для меня самую большую опасность. Именно из-за тебя происходит все то, что происходит.
Она не боялась говорить всё, что о нём думает, но дрожала. А ему было жарко. Ночной прохлады недостаточно, чтобы остудить этот жар, пылающий внутри. Она развела этот пожар в его груди и теперь только она же могла его потушить.
– Я знаю, моя строптивая жена. Но ничего не могу с собой поделать. Я не отпущу тебя, потому что я эгоист. Я не умею отказываться от того, что мне нравится и чего хочется. Пойдём в спальню. Я не хочу, чтобы ты замёрзла.
– Знаешь, я, наверное, никогда тебя не пойму, – качает головой, горько улыбается и в этот момент по белой щеке стекает прозрачная капля. – Твоей этой заботы на грани с садизмом. Твоей любви на грани с ненавистью. Ты навсегда останешься таким непонятным и странным для меня, – поднимается, отряхивает песок с платья и босиком убегает прочь, но он нагоняет её в три шага, жадно прижимает к себе. Ему нравится держать её в своих руках. Пусть даже не для того, чтобы заняться сексом. Просто чувствовать эту женщину кожей, подушечками пальцев, всеми своими рецепторами.
Как же хочется её пробовать. Любую, в разное время суток. Пробовать на вкус её эмоции. Все до единой. Пить их, пожирать.