— Я слушаю. — Он старался не замечать нетронутой еды на тарелке Сэла. Эту битву он проиграл.

— Санто, сколько стоит моя карьера?

Санто перестал жевать и уставился на него. В этот момент он был похож на бладхаунда: сплошные складки и морщины и чисто сицилийское презрительное выражение лица.

— Сэлли, ты о чем?

— Послушай. Сколько составит половина моего заработка за всю оставшуюся жизнь?

Прежде чем ответить, Санто отодвинул в сторону свою пустую тарелку и посмотрел на тарелку Сэла, словно спрашивая: «Будешь есть или нет?» Сэл покачал головой. Тогда Санто пододвинул его тарелку к себе и принялся тереть твердый крошащийся сыр.

— О каких деньгах идет речь, Сэл?

— Именно об этом я и спрашиваю.

Санто отложил терку и взял со своей тарелки вилку.

— Я правильно тебя понял? — Он махнул вилкой в сторону Сэла. — Ты хочешь, чтобы я продал половину того, что ты заработаешь за всю оставшуюся жизнь. По биржевому принципу.

Сэл с энтузиазмом кивнул.

— Да, сколько это, по-твоему?

Санто покачал головой и ткнул вилкой в тарелку, накрутив на нее макароны. От тарелки поднимался пар. Санто обмакнул макароны в кроваво-красный соус, поднес вилку ко рту и замер.

— Сэл, я не знаю, как это сделать. Тебе нужен юрист, тебе...

— Ты знаешь. И никакой юрист нам не нужен. Сядь на телефон, обзвони старых знакомых. Позвони тому пижону из «Электры».

— Сэл, он уже лет десять как помер.

— Тогда еще кому-нибудь. Любому, кого это может заинтересовать.

— Я не знаю, кого это может заинтересовать.

— Ради Бога, Санто!

— Сэл, что мне их, родить, что ли? Я сейчас занимаюсь устройством свадебных приемов. Дней рождения. Я ушел из большого шоу-бизнеса четверть века назад. Все, кого я знал, либо умерли, либо в больнице. Но не в этом дело. Помнишь, я не смог тебя протолкнуть.