— Он живёт с матерью! — огрызнулся Афанасьев и снова поднялся.

Едва он заглянул в помещение, окно задребезжало под натиском изнутри. Михаил отшатнулся и, оступившись, упал. Он успел забраться в машину, когда раздался звон разбивающегося стекла. Осколки посыпались на крышу и в салон через открытую дверь.

— Уезжай! — крикнул Леонид.

— Ещё не везде… — начал Афанасьев, а потом увидел выходящих из-за угла существ. Маленькие и взрослые, учащиеся и учителя — все они направлялись к автомобилю, привлечённые, очевидно, звуком двигателя.

Из разбитого окна показался маленький мальчик. Порезы на его руках сочились серой кровью, но он словно не замечал ранений.

Михаил включил заднюю передачу и повёл «Волгу» назад тем же путём, которым сюда заехал. Ребёнок спрыгнул на тротуар и неторопливо двинулся за ней.

Добравшись до поворота, Афанасьев притормозил и только сейчас закрыл дверь.

— Почему встали? Гони! — встрепенулся Сутурин.

— Я не нашёл Костю! Неужели непонятно?

— Если это так, то он не мог здесь остаться. И куда он пошёл, а? Домой! Больше некуда!

Ещё несколько безумно долгих секунд парень глядел на приближающихся существ, а потом, наконец, развернул автомобиль.

Леонид оглянулся на здание школы, на своих уже бывших коллег и учащихся, и почувствовал, как у него защипало в глазах. Стараясь дышать размеренно, он посмотрел на Михаила, сосредоточенно управляющего автомобилем, и сказал:

— Едва успели. Спасибо, что выручил.

Афанасьев не ответил.

— Может быть, стоит покинуть город? — предложил Леонид.

— Сначала — домой. Ты прав, Костя мог пойти только туда.

Сутурина не радовала перспектива снова рисковать, но он не смог возразить и лишь устало откинулся на спинку сиденья.

Пробыв в душе почти четверть часа, Татьяна почувствовала себя немного лучше. Она ни на секунду не забывала, что её муж мёртв и лежит на кухне в луже собственной крови… вернее, того, чем стала его кровь. И всё-таки ей полегчало. Возможно, из-за слёз. Посмотрев на себя в зеркало, женщина увидела, как распухли глаза; при этом в целом, несмотря на бледность, выглядела она сносно. Уж точно лучше, чем все остальные…

Этой мысли хватило, чтобы едва не столкнуть Татьяну обратно в пучину отчаяния. Она с большим трудом справилась с собой и вышла из ванной. Бросила взгляд в сторону закрытой двери кухни — видит бог, ничто не заставит её снова туда зайти. Дрожа, женщина проследовала в спальню.

Здесь тоже не хотелось оставаться долго — окно и обои были измазаны серой слизью, в которой угадывались отпечатки ладоней Евгения. Лужа этой мерзости имелась и на полу у не застеленной кровати — похоже, именно здесь муж перевоплотился. Поскольку Татьяна была полностью обнажена, она внимательно смотрела, куда ступает, и ни к чему лишнему не притрагивалась. Открыв испачканную дверцу шкафа (ручка, к счастью, оказалась чистой), она принялась одеваться.