Он указал на одну из девочек и принялся хаотично осматриваться, выискивая взглядом своего сына.

Леонид нервно сжал кулаки. Он не знал, смогут ли дети, пускай и изменившиеся, разбить стёкла. В любом случае, чтобы вырваться, придётся их растолкать машиной. Он не хотел этого, несмотря ни на что, и полагал, что водитель такого же мнения.

— Послушай, — Сутурин старался говорить быстро и, в то же время, вкрадчиво, — я был в классе, когда это началось. Тех, кто не умер и не стал одним из них, они, — он показал на приближающихся детей, — убивали. УБИВАЛИ, понимаешь? Я видел это! Извини, парень, но что бы ни произошло с твоим сыном, мы его не спасём. Никак. Зато можем помочь другим людям…Ты меня слушаешь вообще?

Афанасьев снова посмотрел на Леонида.

— Если я не узнаю точно…

Раздался удар в заднее окно. Только сейчас Сутурин заметил, что стекло на одной из дверей разбито.

— Чёрт побери! — выпалил он. — Собрался умереть? Тогда дай я сяду за руль!

В подтверждение своих слов Леонид ощутимо пихнул Михаила. Тот оттолкнул его, прорычав:

— Он может быть жив!

Сутурин, понимая, что на уговоры нет времени, выпалил:

— В каком он классе учится?

— В третьем.

— Давай, объезжай здание. Все начальные на первом этаже, с другой стороны.

— И что?

— Можно заглянуть снаружи!

Афанасьев больше не терял времени. «Волга» вырвалась из кольца тянущих к ней руки детей и обогнула школу. Здесь не было дороги, только узкий тротуар, за которым начинался частный сектор. И ни одного противника поблизости. Парень остановил машину у ближайшего окна, открыл дверь и, встав на порог, заглянул в класс.

— Ну?! — поторопил его Леонид.

— Не здесь, — ответил Михаил и перегнал автомобиль дальше.

Тоже ничего. И у следующего.

— Чёрт, ты не знаешь, где именно учится твой ребёнок?! — не выдержал Сутурин.