«Я просто сбит с толку, не могу сосредоточиться. Это наверняка болезнь. Простуда. Грипп. Поэтому они и потеряли сознание».

Ладони Сутурина разжались, и ученик повалился на пол. Безжизненная рука увлекла за собой тетрадь и ручку.

Мужчина отступил на шаг, в ужасе глядя на детей, а потом стремглав бросился прочь из класса, зовя на помощь.

Но ещё до того, как он заглянул в соседний кабинет и увидел там ту же картину, он знал, что никто не откликнется.

А потом снаружи раздался сильный грохот.

Это утро у Татьяны не задалось с самого начала. Сперва выяснилось, что её муж Евгений приболел — сильная головная боль и общая слабость могли указывать на множество хворей. По крайней мере, угрожающими эти симптомы не выглядели. Оставалось только порадоваться, что у него, сержанта милиции, сейчас отпуск и можно с полным правом не покидать постель.

Татьяна хотела побыть с супругом, благо, частная ветеринарная практика позволяла иметь гибкий график, но, как назло, к ней поступил вызов. Потом ещё один, и ещё — в целом около десятка. И это в течение пятнадцати минут! Люди жаловались, что их животные плохо себя чувствуют; некоторые также подмечали, что и сами не в лучшей форме.

Всё это казалось Татьяне подозрительным. При этом сама она не ощущала никакого недомогания, поэтому, вздохнув, по привычке быстро собралась, захватила свой неизменный саквояж и пошла за машиной.

И здесь её поджидал второй сюрприз — семейные «Жигули», нередко капризничавшие по пустякам, на этот раз решили играть по-крупному и наотрез отказались заводиться. Женщина немного разбиралась в матчасти, но у неё не было ни времени, ни тем более желания копаться под капотом. Остался один выход — общественный транспорт.

По пути к остановке Татьяна обратила внимание, сколь мрачно и болезненно выглядели люди, встречавшиеся ей. Беспокойство усилилось.

Меж тем жизнь в городе будто бы шла своим чередом, и автобус опоздал на свои обычные пятнадцать минут.

В видавший виды ЛиАЗ-677М набилось так много пассажиров, что Татьяна, моментально оттеснённая толпой к окну, могла пошевелить лишь кистями рук. Попытавшись выкроить себе хотя бы немного пространства, она оставила это бесполезное занятие.

Путь до ближайшего пушистого пациента предстоял недалёкий, однако женщину это не столько радовало, сколько раздражало — как, скажите на милость, она доберётся до выхода? Похоже, придётся подождать, пока салон хотя бы немного освободится. Вот и обилие вызовов на руку — ехать можно в любую точку города, по выбору.

Автобус медленно тащился по Зареченску. Время от времени Татьяне приходилось пользоваться общественным транспортом, поэтому она не понаслышке была знакома с поведением людей в подобных условиях. И очень удивилась, не заметив сегодня ничего этого: ни недовольного ропота, ни просьб «пробить билетик» или пропустить к выходу (как робких, так и откровенно хамских), ни даже обычных тяжких вздохов пассажиров, осознающих, что у них впереди ещё тысячи таких же поездок.

У Татьяны создалось впечатление, что все они двигались, только вынуждаемые силой инерции.

Неожиданно женщине остро захотелось покинуть эту душегубку. У неё не было клаустрофобии, но осознание того, что она не может толком пошевелиться и тем более выбраться на свежий воздух, поневоле рождало панику.

Посмотрев за окно, Татьяна поняла, что автобус приближается к мосту над железной дорогой — за ним остановка, где всегда сходит много людей.

«Нужно немного подождать, и станет легче. Уже совсем скоро», — успокаивала себя женщина.

ЛиАЗ сбросил и без того невысокую скорость, а потом, неуклюже повернув, принялся взбираться вверх. Двигатель страдальчески заревел, изо всех сил пытаясь затянуть на подъём перегруженную машину, которую по-хорошему следовало списать ещё год назад. Каждый следующий метр, казалось, преодолевался медленнее предыдущего.

А потом что-то произошло.