Мой слух моментально обостряется и я, как дрессированный пудель, инстинктивно реагирую на слово «Саша».

— Такая трагедия, — качает головой Любаня и прижимает руку к груди. — Господи, столько людей, страшно-то как… — причитает она.

Что за трагедия? Я чего-то не знаю?

— Да. Психологов из их Цент-рра па-подключи-ли для оказания помощи, а Сааашу на горячую линию паа-посади-ли, — медленно, растягивая слова, но достаточно уверенно рассказывает брат. Я уже и забыл, как звучит его голос. И меня каждый раз передергивает.

Вот оно что. Новости я не смотрю и не читаю. Мне, если честно, фиолетово, что происходит в мире. Но вот это сообщение меня задело.

— Ох, — вздыхает Люба. — Максим, завтракать будешь?

Киваю и усаживаюсь за стол. Достаю телефон и пролистываю новостную ленту.

«Вчера в поселке Белозерный произошел пожар на заводе по производству железобетонных изделий. Площадь возгорания составила более 20 тысяч квадратных метров. По данным МЧС, борьбу с огнем вели 170 человек и 61 единица техники. В результате пожара погибло 17 человек, 89 госпитализировано, судьба еще 4 человек не известна».

Хера себе.

Так вот почему у нее был вчера такой отрешенный вид. Я сразу заметил, что с ней что-то не так. Обычно вредина о чем-то начинала трещать, лепетать, а это даже ни слова не сказала. Взгляд потухший, пустой, холодный. Подумал, что устала, а оказывается вон что.

Я чувствовал, что не нужно лезть с расспросами, чувствовал, что комфортнее было помолчать. Сделал нам чай, нарезал сыр, как смог, ее любимый, между прочим. Пацан так сказал.

Мне невыносимо мучительно хотелось ее зажать в объятиях, посадить на колени и покачать, как маленького ребенка. Погладить по голове, прошептать что-нибудь отвлекающее и глупое. Но я не мог. Я и так не понимаю, что сейчас происходит со мной, когда брат говорит про Сашу. Неправильно и странно слышать о ней от кого-то другого. Это я, я должен рассказывать. Черт.

Стискиваю кулаки и скреплю зубами. Гневно стреляю глазами в брата, сидящего напротив и не поднимающего головы от телефона. С ней переписывается?

Мне до сих пор не известно, в каких они с братом отношениях. Он выглядит неприлично счастливым, иногда вечерами я слышу, как брат с кем-то подолгу разговаривает по телефону, смеется, кажется, флиртует.

Меня по большей части не бывает дома, а все сплетни я узнаю утром за завтраком от Любани. Она рассказывает, что брат стал часто выбираться из дома, много времени проводит в спортивном зале, при этом многозначительно подмигивая глазом. Мне неприятно думать, что такие метаморфозы связаны с его отношениями с моей Ведьмой. Моей? Я сказал моей?

Но если у них все серьезно, так какого хрена она отзывается мне? Почему не пошлет куда подальше, почему просит о помощи меня, а не братца? На двух стульях пытается усидеть? Выбирает, где выгоднее и удобнее? С кем получится, а какого на хер пошлет? Не знаю…Не вяжется у меня ее образ с видом меркантильной суки. И при мне, она ни разу не разговаривала с ним по телефону, да и пацан не упоминал никого во время нашего случайного мальчишника.

Растираю пальцами виски. Ааа, как же сложно! Нафига я вообще об этом думаю?!

— Максимушка, ты чего такой хмурый? Случилось чего? — всматривается в мое лицо Люба и ставит передо мной порцию горячих блинов. Брат отвлекается от своего телефона и тоже внимательно рассматривает меня.

— Всё нормально, — бурчу я.

— Ладно. Мнее по-ра. Дел пол-но. Спасибо, Лю-ба, — брат благодарит Любаню и откатывается в своем кресле от стола. Провожаю его спину.