— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре, — ответил я, заметив, как приподнимаются уголки губ Каресы.

Я указал на самый дальний ряд виноградника.

— Мы можем начать оттуда. Я посадил эти лозы позже, чем те, которые мы собирали. Я делаю это с интервалом в несколько дней или в соответствии с содержанием водорода в почве, качеством и количеством света, которую получает эта часть земли. Я должен все точно рассчитать, чтобы во время сбора урожая я смог бы собрать виноград, достигший своей идеальной зрелости, — я пожал плечами. — Это не всегда точная наука, поэтому если я заканчиваю сбор раньше на несколько дней, то объезжаю виноградники, чтобы быть уверенным в том, что никакой ряд не нуждается во внимании, и мне нужно изменить свое расписание и начать сбор здесь.

Я начал изучать несколько гроздей винограда, оценивая их цвет и размер, и что моя оценка их зрелости была на правильном пути.

— Никогда не думала, что такое большое внимание уделяется деталям. Я знала, что традиционный метод более сложный, конечно, но считала, что была слишком избалована, наблюдая только за механическими инструментами в поле, — она покачала головой. — Твой путь более вдохновляющий, Ахилл. Действительно.

— Спасибо.

Прошли минуты дружеского молчания. Кареса позволила мне беспрерывно проверить ряд. Когда мы продолжили свой путь к следующему ряду, она спросила:

— Так вот почему ты ездишь верхом? — она указала на почву. — Значит все остается настолько нетронутым, насколько это возможно?

— Да, — ответил я, протягивая руку и проводя пальцами по гриве Нико. — Винодел не может считаться хорошим, если не будет уважать законы земли, на которой выращивает свои фрукты. Тракторы могут вызвать слишком сильное уплотнение почвы. У лошадей нет никаких химических веществ, проникающих в почву или загрязняющих воздух. Почва «Белла Колина» впечатляющая, возможно из-за ее отдаленности от любых источников загрязнения, — я сделал вздох чистого свежего воздуха, о котором говорил. — Но эта дорожка, это мой маленький участок земли, здесь есть что-то особенное. Почва здесь какая-то другая. Это несравнимо ни с чем другим. Она священна и как таковая достойна винодела, который лелеет тот дар. Было бы святотатством вознаградить ее газом или маслом. Копыта лошади мягкие и аккуратные. Они не наказывают, они… понимают.

Я не понял, что Кареса остановилась, пока не заметил, что ритмичный звук копыт Розы по земле не потонул в тишине.

— Кареса? — обеспокоенно, позвал я.

Я застал ее неподвижно смотрящей на меня с напряженным выражением лица. Натянув поводья Нико, осторожно направился к ней.

— Кареса? Все хорошо?

— Ты так сильно обо всем этом заботишься, — прошептала она, так тихо, что я едва услышал ее слова. Она дважды моргнула. — Это все, что ты создал, то чего ты добиваешься каждый сезон… это… захватывающе. Твоя милость и преданность более чем… вдохновляет.

Она покачала головой, будто искала правильные слова. Наконец она приняла решение:

— Ты должен быть горд.

Она замолчала, наклоняя голову в сторону, и с душераздирающим честным выражением добавила:

— Твой отец… он был бы очень горд тобой. И он должен быть спокоен, улыбаясь с небес человеку, которым ты стал.

Я был рад, что ветер выбрал именно этот момент, чтобы закружится вокруг нас, потому, что тогда я смог бы обвинить его во внезапной влаге на моих ресницах. Я мог бы обвинить в затуманенном зрении прохладный ветер, задувающий мне в лицо.