– Адмирал Шмидт со своими линкорами пока в заливе, к нему из Свинемюнде вышли два транспорта с припасами.

– Вот бы их перехватить, – воскликнул Свиньин, – тогда точно корабли в заливе без снарядов будут бесполезны!

– Нам сутки тут не продержаться, могут так нас прижать, что придется прорываться с боем. И нам неведомо, как он сложится для нас. А сейчас мы догоним и разделаемся с этим авиатранспортом, дальше идем к проливу. Если там остались только легкие силы германцев, постараемся их всех разогнать, чтобы Беренс смог выставить мины. И уже на отходе передаем сообщение в штаб флота, чтобы срочно выводили подлодки на подступы к проливу для перехвата кораблей с припасами. Лейтенант, что слышно о линейном крейсере? Где он сейчас?

– Ваше превосходительство, по полученным данным из службы радиоразведки, он еще прошедшей ночью отбыл в Мемель.

– Так это что получается, мы могли его встретить и даже, возможно, разошлись с ним в утреннем тумане на дистанции открытия огня и не заметили друг друга. А может, он нас заметил и не решился принять бой.

– Никак нет, ваше превосходительство, он нас не видел, ну, к сожалению, и мы его тоже. Он бы не стал молчать, если бы заметил какие-то корабли в море, и тут же доложил об этом. Мы обязательно услышали бы его передачу рядом с собой.

– Хорошо, лейтенант. Что известно о линейных кораблях противника, они продолжают идти на север или повернули назад, поняв, что корабли вице-адмирала Кербера – это просто приманка?

– Ваше превосходительство, еще несколько минут назад они шли курсом на север.

– Как только станет известно, что германцы повернули назад, сразу докладываешь. А теперь, пока мы будем нагонять впереди идущих, ты давай, как можешь, глуши все их передачи. Пусть твои радисты ругаются матерно на немецком или на русском, мне по. Пусть несут какую-либо околесицу, чтобы сбить с толку всех, кто будет это принимать. Все ясно, лейтенант?

– Так точно, ваше превосходительство!

Увеличив скорость до полного, мы нагоняли отряд немецких кораблей в составе авиатранспорта, одного трехтрубного крейсера и четырех больших миноносцев. Этот авиатранспорт был больше похож на обычное торговое судно большого тоннажа, на глаз приблизительно не менее десяти тысяч тонн, с одной трубой посредине корпуса, с какой-то большой надстройкой на корме и ходовой рубкой перед трубой. Судно отчаянно дымило, выжимая все до последней лошадиной силы из своих машин, чтобы поскорей добраться хотя бы до пролива, так как свой флот уже не догнать. А вот пройти фарватером в залив шанс был, если только эскорт и те корабли, что находятся у пролива, задержат нас. Но как оказалось впоследствии, дураков подставляться под двенадцатидюймовые снаряды в рядах командиров немецких кораблей, находящихся у пролива, не нашлось.

– Ваше превосходительство, немецкие корабли в пределах досягаемости, – доложил командир линкора.

– Ну что ж, Владимир Константинович, давай начинай.

«Петропавловск» начал пристрелку с девяноста пяти кабельтовых, но не по авиатранспорту, а по крейсеру, идущему позади германского отряда. Мы вырвались вперед, отрываясь от крейсеров. «Макаров» и «Баян» не могли поддерживать такую же скорость, как линкоры, и отстали больше чем на две мили. «Богатырь» с «Олегом» тоже понемногу отстали и теперь находились в полумиле позади нас.

– Ход не уменьшать, крейсера потом нагонят, главная наша задача – не упустить противника, – предупредил я Пилкина. – Сигнал «Полтаве»: выйти вправо – цель авиатранспорт.

Наши линкоры быстро нагоняли противника, да и не только его, мы уже догнали свои эсминцы, что шли в трех милях впереди нас. Крейсер энергично маневрировал, уклоняясь от наших снарядов и одновременно пытаясь прикрыть этот неуклюжий корабль дымовой завесой. Наши снаряды уже несколько раз накрывали крейсер. Было видно, что несколько раз их разрывы вставали у самых бортов, скрывая крейсер за огромными султанами воды. Один или несколько снарядов прошили крейсер насквозь, у него повреждения. Через пару залпов над ним поднялся большой столб черного дыма и угольной пыли. Вскоре вспыхнуло пламя, крейсер начал выкатываться вправо. После очередного прямого попадания появился заметный крен. Когда дистанция сократилась до шестидесяти кабельтовых, в дело вступила противоминная артиллерия, отгоняя вышедших было в торпедную атаку германских миноносцев. Через несколько минут крейсер уже беспомощно качался на волнах. Авиатранспорт также пылал из-за вспыхнувшего авиационного бензина, миноносцы расступились перед нами. Мы прошли мимо, не останавливаясь, этим могут заняться и отставшие крейсера. Наш путь лежал к проливу, до которого оставалось около двадцати миль.

– Аэропланы с правого траверза шестьдесят, – доложили сигнальщики.

– Ваше превосходительство, со стороны курляндского побережья приближаются не менее двух десятков германских аэропланов, – сообщил мичман Никишин.

Я вышел на правое крыло мостика – на высоте примерно с километр к кораблям приближались маленькие бипланы. Ну, эти нам не опасны, они не в состоянии поднять крупные бомбы, по всей вероятности, самая большая бомба не крупнее полтинника, а основной ассортимент – это бомбы от пяти до двадцати килограммов, такими нас не остановить. Они могут быть опасны разве что для эсминца. Но в него еще надо попасть, когда он на полном ходу.

– Убрать всех лишних людей с верхней палубы.