Мы сблизились с еле двигающимся, с креном на левый борт и дифферентом на нос броненосцем. Но он, все еще огрызаясь огнем из пары орудий вспомогательного калибра, пытался преградить нам путь к удирающему флагману.
– У нас вторая башня почти не участвует в бою.
И вот, чуть-чуть отвернув линкор, предоставляя хорошие углы обстрела, вторая башня с тридцати кабельтовых произвела два залпа. Первый просвистел над броненосцем, со второго один из снарядов попал в среднюю трубу, прошив ее насквозь, не разорвавшись, но только подняв облако сажи. Линкор опять тряхнуло, это в нас попали два 170-мм снаряда с обреченного броненосца. Один попал между вторым и третьим казематами, прямо по центру корабля, не причинив серьезных повреждений, другой в якорный клюз – мы потеряли якорь.
– Владимир Алексеевич, это как понимать из рук вон плохие действия комендоров, что с расстояния пистолетного выстрела ни одного попадания? Кто там на дальномерах? Месяц без чарки и берега.
– Ваше превосходительство, это от волнения, вторая башня почти все время молчала, а тут такое доверие, и кто-то в башне неправильно выставляет прицел, дальномерщики не виноваты.
Тут прогремел третий залп, и все три снаряда попадают в борт в каких-то полутора метрах выше ватерлинии. Кверху летят обломки конструкций, так как вместе со снарядами, похоже, взорвалось несколько котлов или в каземате детонировали снаряды. Корабль стремительно начал ложиться на левый борт, потом перевернулся кверху килем и стал погружаться в морскую пучину. Когда мы прошли мимо того места, где затонул корабль, на поверхности моря среди обломков барахталось десятка два-три моряков – все, что осталось от экипажа.
– Семафор Беренсу: подобрать остаток экипажа с броненосца.
Мы устремились за вторым броненосцем, а так как наша скорость была на пять узлов больше, то быстро нагоняли его. И то, что он на время прикрылся своим собратом, его не спасло, и он также отправился на дно. Но нам опять не повезло, еще один крупный снаряд попал в нас, угодив в палубу перед носовой башней и проникнув в помещение паровых шпилей. Взрыв выдрал один из шпилей, снеся его за борт вместе с якорной цепью, что осталась без якоря, потерянного нами чуть раньше. При взрыве этого снаряда мы потеряли пять человек убитыми и восемь ранеными, всего за бой потеряно одиннадцать человек, из них три офицера, и двадцать три было ранено. В «Полтаву» за все время боя попал один 170-мм снаряд, и каких-либо существенных повреждений она не получила, но погиб один матрос, четверых ранило. После того как мы наконец расправились с последним броненосцем, то сразу повернули на север и пошли догонять отряд Плена. Глянул на часы, с момента открытия огня и до потопления второго броненосца прошел час.
– Сколько прошло времени с того момента, как пришла радиограмма от Плена?
– Почти сорок минут, как он отходит от Мемеля, и у него на хвосте восемь кораблей, три из них хоть и старые, но это броненосцы типа «Виттельсбах», один быстроходный крейсер и эсминцы.
– Броненосцам его не догнать, от крейсера и эсминцев он отобьется при любых обстоятельствах. Ему остается как можно дальше отвлечь броненосцы от порта.
В тот момент, когда посылалась радиограмма, Павел Михайлович ошибался, броненосцев было только два, третьим был броненосный крейсер «Принц Генрих». Он по силуэту был очень похож на броненосцы, да и вооружение у него почти такое же.
III
Если честно, я был не то чтобы против вылазки к Мемелю, но я не разделял взглядов остальных на поход туда. Мы свое задание выполнили, подкрепление до Ирбенки проводили, пролив минами завалили, и противник этому не препятствовал. Так зачем нам еще к Мемелю идти? На море в этот день стояла тихая и почти безветренная погода, что было не очень хорошо для скрытного рейда к берегам противника. Дым из труб не рассеивался, а сразу столбом вздымался на огромную высоту. Если пойдем вдоль берега, нас обязательно по этому дыму обнаружат. Но адмирал и не думал приближаться к берегу ближе чем на двадцать миль, а сразу взял мористей курсом строго на запад в сторону острова Готланд, потом постепенно склоняясь к югу. Обойдя Мемель стороной, на почтительном расстоянии, Бахирев на двадцатом меридиане повернул корабли строго на юг. Я понял замысел Короната: адмирал решил выйти с эскадрой к Мемелю с юга и этим на какое-то время ввести противника в заблуждение. Когда подошло мое время, я направился со своим отрядом к Мемелю, Коронат же повел свои линкоры еще дальше на юго-запад, чтобы прикрыть нас от внезапного нападения с тыла. Чтобы сильно не дымить и не быть раньше времени обнаруженными, ход держали не более двенадцати узлов. Кроме того, на удалении пяти миль в передовом дозоре шел «Забайкалец», высматривая по курсу дозорные корабли противника. Бахирев рассчитывал, что наше появление с юго-запада должно ненадолго сбить немцев с толку. Прежде чем они поймут, что к чему, мы успеем произвести пристрелку порта и кораблей, находящихся там. А пока немцы пристреляются к нам, мы должны уже отстреляться и уйти. Уходить должны сразу на север, так распорядился адмирал.
– Ваше высокоблагородие, подходим к минным полям, – предупредил меня новый командир крейсера Владиславлев.
Петр Петрович еще недавно командовал пятым дивизионом эсминцев, но после того, как меня по просьбе адмирала Бахирева назначили начальником крейсерской бригады в составе оперативно-тактической группы, занял мое место командира крейсера «Адмирал Макаров».
– Вы полагаете, что нас уже заприметили по дыму и скоро вышлют или уже выслали дозорный корабль проведать, кто это подходит к порту?
– Я не исключаю такую возможность. Когда до порта осталось пятнадцать миль, да еще при такой идеальной погоде наши дымы только слепой не увидит.
И здесь нам крупно повезло – но этого мы пока не знали, – немцы ожидали прибытия своих кораблей, тех самых, что через несколько минут будут обнаружены «Новиком», а еще через некоторое время и линкорами Бахирева.
IV