– Теперь уже не важно.

– Просто если вам нужны данные, то я собрал достаточно, чтобы…

– Нет, это не имело отношения к лаборатории, – прервал его Уоррен. – Это было личное дело.

Алекс потрясённо замолчал: что такого личного может быть на метеостанции, затерянной во льдах в паре тысяч километров от ближайшего поселения?

– Прошу тебя, не настаивай, – добавил Уоррен, пресекая дальнейшие расспросы.

И Алекс не стал настаивать.

Вскоре Уоррен, не сказав больше ни слова, натянул куртку и вышел из лаборатории. Он был мрачнее тучи.

Пока профессор добирался до лазарета, майор Оллистер успел устроить доктору Джессопу форменный допрос.

– Сколько он пробыл во льду?

– Не знаю, пока это невозможно оценить.

– День? Месяц? Год? Сколько?

– Повторяю: мне это неизвестно. Теоретически человек способен прожить в подобных условиях не больше пары часов. Но при такой толщине льда можно предположить, что блок формировался очень долго, а потому я рассматриваю любые гипотезы, даже самые безумные: шесть месяцев, год.

– Считаете, он вернётся к жизни? Сможет говорить? Расскажет, кто он? – вопросы сыпались пулемётной очередью. Майор глядел на мальчика не отрываясь, с жадным любопытством, как хищник на добычу.

– Понятия не имею.

– А что скажете о его одежде?

– Старомодная.

– Это я и сам вижу. Но она настоящая?

– Не знаю, не могу сказать.

Лицо майора скривила гримаса разочарования:

– Как-то многовато «не знаю», лейтенант. Интересно, что вы тогда вообще здесь делаете?