– Отпусти меня… ее спаси… без нее… жить… не буду, – задыхаясь, хрипела Диана.
Айболит знал, что она не будет. У внешне мягкой и спокойной Дианы был железный внутренний стержень. И если бы не этот стержень, она бы никогда не пошла против воли отца. А еще она никогда не врала своему Ване, не манипулировала и не пугала. Она просто обещала и делала. И если сказала, что жить вместо дочки не будет, значит, не будет. Айболит кивнул, опустился на колени, обхватил ее двумя руками и заплакал.
Когда всё закончилось, их вывезли из операционной. Ёлку – в кювез перинатального отделения, Диану – на нижний этаж, в морг. Айболит, который знал эту больницу, как свои пять пальцев, так как в студенчестве подрабатывал здесь, помчался к грузовому лифту. Дождался, пока медбрат вывез каталку с Дианой, оттолкнул медбрата, сорвал простыню, которая покрывала ее с головой, и лег рядом. Обхватил жену двумя руками и затих.
Начался переполох. Вокруг собрались врачи и медсестры. Женщины плакали, гладили его по голове и умоляли отпустить. Мужчины нервно вздыхали и матерились, не решаясь прикоснуться к нему. Но Айболит еще крепче сжимал ее в объятьях. Он их не слышал. Он рассказывал своей Диане, насколько она не права, что ушла от него так быстро. Из его рта не вырвалось ни звука. Он разговаривал с ней мысленно. Но она всё слышала. Айболит знал, что Диана его слышит.
Она даже мысленно ему отвечала:
– Ну что ты, Ванечка! Что ты! Кто бы мог подумать, что ты так отреагируешь! Сам же говорил: "Пять поколений врачей, потомственный сухарик", и вот так…
Сквозь толпу медиков пробился главврач больницы. Уговорами, просьбами, а потом и грубой силой ему удалось оторвать Айболита от жены. Обнимая Ивана за плечи, он довел его до своего кабинета, усадил на диван и закрыл дверь на ключ. Достал из ящика стола коньяк, два стакана, поставил на низкий журнальный столик рядом с диваном и сел рядом с Айболитом.
Помолчал, вскочил, грохнул кулаком по письменному столу и сказал:
– Твою же дивизию! Мне пятьдесят пять лет. У меня две жены, бывшая, нынешняя и любовница. Дети – взрослые уже, охламоны. Квартира в центре Москвы, дом за городом. Регалии и прочая ерундень. И знаешь что, Ваня? Когда я сдохну, они начнут делить мои бабки. Никто из них вот так не ляжет рядом. Никто меня не обнимет. На поминки соберётся вся Москва. Нажрутся сначала, а потом будут анекдоты травить. Да чтоб меня… – он сел за стол и обхватил голову руками. – Это я к чему… у твоей жены было то, о чем все мечтают. Пусть недолго, но было. Я даже не знал, что в этом долбаном мире такое еще бывает. Всё бы отдал. Клянусь тебе! Всё! Только чтобы испытать это… чтобы кто-то… вот так… да ёлки ж зеленые! – его голос дрогнул, он закрыл глаза руками. – Откуда ж вы такие вот берётесь среди всего этого дерьма?
– Аааа, – тихо сказал Айболит.
– Что? Не понял, – главврач отнял руки от лица.
– Аааа… – во весь голос завыл Айболит, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ааааа!
– Ожил, слава тебе, господи! – врач вскочил и побежал к нему.
Трясущимися руками налил коньяк в стакан и протянул Айболиту.
– Давай! Сейчас отпустит. Давай!
– Ааааа! – Айболит выбил стакан из его рук и завопил.
Его голос прервался на самой высокой ноте, захлебнувшись хрипотой.
И тогда пришли слезы. А вместе с ними и облегчение.
После похорон потянулись серые и тоскливые будни. Ёлка росла. Айболит души не чаял в дочке. Но иногда, глядя на нее, ловя в ребёнке черты ушедшей матери, думал, что у них с женой ещё могли быть дети. А Диана только одна. Он не понимал, как это могло случиться.
Диана была осторожным водителем и никогда не лихачила на их старенькой иномарке. Но возиться с ней не любила. И Айболит каждый раз сам проверял машину. Проверял он ее и в тот день. До родов оставалось пару недель. Диане не давали ездить одной. Ее всегда кто-то сопровождал: мать, сам Айболит, отец Дианы, но чаще всего Дарья. Иногда, видя, что подруга неважно себя чувствует или рассеяна, как многие беременные, Дарья силой заставляла Диану пересесть на пассажирское сиденье и садилась за руль. Но в тот день Диана прекрасно себя чувствовала. На редкость хорошо, поэтому и решила, наконец, поехать за город к очередным родственникам, у которых только что родился ребенок.