– Это очень дорогое платье, из бутика. Сейчас вязаные платья в пол – это писк моды! – возразила я.

– Писк-шмиск – это ваше женское. А мужчины немного не так смотрят на вещи. Все-таки первое впечатление. Сама понимаешь: оно самое важное. И он придет один, без родни. Так что смотреть нужно только на его вкус. А я своего зятя знаю. У тебя есть то красное платье, что я тебе привез из Италии. Оно такое… фигуру делает, Амиру понравится, – отец окинул быстрым взглядом мое тело, которое как раз таки особой фигуристостью никогда не отличалось.

Тетка все кормила меня пирогами и булками, и все время сокрушалась:

– Куда оно падает? Почему на попе не оседает? Ни груди, ни бедер, ни аппетитных ножек. Плоская ты, Машка, как гладильная доска. Кто тебя такую замуж возьмёт?

– Тот, кто худеньких любит, тот и возьмет, – огрызалась я, отодвигая от себя корзинку с булками, потому что они у меня уже в горле стояли.

– Ээээ… лапшу с ушей сними, да? Знаешь, кому нравятся маленькие си? Тому, у кого на большие денег нет.

– Сейчас худоба в моде, – не сдавалась я.

– У кого? У нищебродов, потому что им женщину кормить не на что? Конечно, они такую моду ввели. Это выгодно! Травы пучок ей в зубы сунул, вот и обед. Или у гондурасов модно? У этих – да. Им бы девочку, что похожа на мальчика. Самое оно. А наши горские не собаки. На кости не бросаются. Им подавай таких, чтобы взял в руки и почувствовал, что есть вещь, – тетка растопыривала руки, обхватывая что-то невидимое размером с хороший тазик для белья. – Особенно богатые! Чем больше денег у горского, тем фигуристее жена!

– Ладно, папа, – я надела красное платье, едва доходящее до колен, которое подчеркивало талию и грудь, потому что сверху было на пуговичках, а внизу расходилось широкой юбкой.

Пояс затянула потуже. В последние дни опять похудела из-за всех этих переживаний. А затянутый пояс автоматически увеличивает бедра и грудь. Тонкие колготки телесного цвета и красные туфельки на маленькой шпильке дополнили наряд. Волосы я хотела поднять в высокую прическу-ракушку. Но отец буркнул, не поднимая глаз от чашки:

– Волосы распусти. Они у тебя красивые. Точно, как у твоей матери, – он вдруг улыбнулся, – я ее из-за этого русалкой называл. Они у нее так струились по спине и плечам, как шёлковые волны.

В дверь требовательно и настойчиво позвонили. Я вздрогнула. Звонок был хозяйским, уверенным. Вообще по тому, как незнакомый человек звонит в дверь, можно сразу узнать его характер. Отец открыл дверь:

– Аааа… здравствуй, дорогой! – он обнял зятя.

– И тебе не хворать, отец, – Амир так покровительственно похлопал папу по плечу, словно это он был тестем, а папа зятем.

Я стояла в конце коридора, в дверном проеме гостиной. Амир решительно подошёл ко мне, окинул меня внимательным взглядом и улыбнулся:

– Ну здравствуй, моя невеста!

– Здравствуйте, – мой голос неожиданно дал петуха.

 Отец с Амиром рассмеялись.

– Волнуется моя дочка. Ты уж ее не обижай, дорогой зять, она у меня скромная очень, – отец вышел на лестничную клетку. – Я по делам. А вы знакомьтесь, молодежь.

Дверь за ним захлопнулась. Возникло неловкое молчание.