– А ты чего? – обратился Нисим к Маше. – У тебя тоже роды? В коридор иди, чего здесь уши греешь? Не видишь, что у нас мужской разговор?

– Извини, папа, – пробормотала Маша и поспешно вышла в коридор.

– Я хочу, чтобы ты ее полностью сопровождал во время всего этого… эээ… процесса в Израиле. Ну как, согласен? – Нисим придвинул стул к Айболита и уселся, решительно положив обе ладони на стол.

– Я другого не понимаю: почему не провести всю процедуру в Москве в моей клинике? – Айболит открыл медицинскую карту Маши и принялся ее заполнять. – Зачем тащить нас всех в Израиль?

– Потому что так удобнее и лучше, – отец потер нос.

Ну точно врет! Люди, когда лгут, часто трут нос. Что-то он не договаривает, старый лис. Но из него же и каленым железом не вытащишь. Нечего и пытаться. Тут и не поймёшь, чего в нем больше: еврейской скрытности или кавказской осторожности?

– Помогу чем смогу, – кивнул Айболит.

– И еще… ты приглашен на помолвку моей дочки Маши послезавтра, – Нисим встал и застегнул длинную черную кожаную куртку. – Адрес ресторана я тебе сброшу на телефон.

– Постараюсь быть, Нисим Ирганович.

– Нет, не постараешься, сынок, а будешь, – Нисим положил ему руку на плечо и наклонился, заглядывая в глаза. – Ты – член семьи. Уважение. Ты помнишь это, да? Хотур, сынок, хотур!

Как такое забыть? Хотур. Уважение. У них в Нальчике, из которого они прибыли в Москву, да и на всем Кавказе, отсутствие этого самого уважения становилось причиной кровопролитных войн, которые длились десятилетиями. А иногда и веками.

– Я приду, – кивнул Айболит.

– Слушай, у тебя здесь кофе подают, а?

– В кафетерии внизу. Пойдемте, – Айболит встал.

– Ээээ… не умеешь ты красиво жить, – улыбнулся Нисим. – В кафетерии. А где секретарша с ногами от ушей, чтобы прямо возле твоего кабинета кофе варила? Перед глазами ходила туда-сюда, рассекала, как белый лебедь. А белый лебедь на пруду качает павшую звезду, – запел он  неожиданно молодым и звонким голосом песню группы " Лесоповал".

– Я решу этот вопрос, – улыбнулся Айболит. – Как-то не до того было. А пока пойдемте в кафетерий.

Они спустились на первый этаж.

– Ты пойми,  сынок, мне очень важно чтобы всё получилось. – Нисим задумчиво размешивал сахар в крепком черном кофе. – Как говорится: сам накосячил, сам и исправил. Если первая жена не может Амиру родить, значит, родит вторая. И обе они – Анжела и Марья – мои дочери. Так что все останется в семье.

– Но вы же понимаете, что в России такой брак не признают, – возразил Айболит. – Здесь запрещено двоежёнство.

– Ну мы просто запишем моего зятя, как отца, и всё. А  все документы оформим в Израиле.