– Доченька, сейчас придет твой жених Амир. Нужно, чтобы вы заранее познакомились, поговорили. Чтобы возникла какая-то химия между вами.

Мне очень хотелось сказать отцу, что лично у меня уже возникла химия: крысиный яд и прочие отравляющие вещества. Но я промолчала. Как всегда, впрочем.

– Ты приведи себя в порядок, Маша. Надень красивое платье. Волосы причеши. Он через час уже придет. Вам нужно поговорить наедине нормально. А то на людях это все не получится. Да и его жена первая будет там, на помолвке. Опять-таки неудобно.

Этого только не хватало! Я думала, что у меня есть еще два дня жизни до помолвки. А оказалось, что терпеть незнакомого мужика, разговаривать с ним, улыбаться и прочее мне нужно начинать сейчас. Подавив острый приступ тоски, я сказала:

– Хорошо, папа. Тебе приготовить поесть до того, как я пойду мыться?

– Нет, дорогая. Я пойду. Дел у меня невпроворот.

– Как это пойдешь? – я замерла на пороге ванной. – Разве мне можно быть с ним наедине? Тетя же точно не вернётся в ближайший час.

– А что такого? – пожал плечами отец. – Не чужой человек. Он мне один раз зять. Сейчас еще на второй заход родства пойдем. Я ему доверяю.

Вот как! Интересно: почему мне ты, папа, не доверяешь? Я даже на дни рождения одноклассников нормально никогда сходить не могла. Да и сейчас отчитываюсь о каждом шаге. Работаю в детском саду воспитательницей. Не успеваю закончить рабочий день, как тетка уже трезвонит:

– Где ты? Почему домой не идешь?

И сразу отцу жалуется. Он мне перезванивает и грозно спрашивает, почему я еще не по дороге домой, когда рабочий день уже пятнадцать минут, как закончился? И иногда Рафика, сына своего посылает за мной следить. Тот за углом спрячется и смотрит: не кокетничаю ли я с каким-нибудь папашей, который за ребёнком пришел?

Или мне бесплатно ничего нельзя? А если речь идет о таких больших деньгах, то горские законы сразу меняются? Первая жена… как это ужасно звучит! Мне кажется, что я смотрю исторический фильм. А я вторая. Как такое может быть в наше время? Дорра-морра, бедуины. Ужас!

– Ладно, не буду мешать твоим женским финтифлюшкам и штучкам-дрючкам, – отец пошёл к двери.

– Подожди, папа! – не выдержала все-таки, потому что сердце испуганным зайцем металось в груди. – Ты бы не мог задержаться, пока он придет? Мне как-то очень неловко.

Отец внимательно посмотрел на меня, потом демонстративно вскинул руку, изучил циферблат дорогих массивных часов в золотом корпусе и вздохнул:

– Ладно, дочка. Побуду с тобой.

– Я тогда чай заварю.

– Не нужно, я сам заварю. Ты иди в ванную прихорашивайся.

Я слегка накрасилась, надела вязаное платье нежно-розового оттенка в пол, но по фигуре. Отец окинул меня критическим взглядом.

– Ты извини, Машенька, но нельзя ли как-то… эээ… побогаче и поконкретнее? Чтобы так четко было, – он описал в воздухе причудливые загогулины. – Ну ты поняла меня.