Кабинет сиренево-белый. Врач темнокожая, кожа у нее с каким-то лиловым отливом. Пахнет эвкалиптом. Сандрина выбрала врача случайно, подумав, что Клод — это мужчина. Она ни разу не бывала у гинеколога, после того как врач, к которому она ходила раньше, не сказать чтоб часто, тоном, не терпящим возражения, велел ей принимать противозачаточные таблетки — мол, это более практично — и выписал рецепт. Поселившись в доме любимого мужчины, она просто упрашивала аптекаря, чтобы тот выдал ей очередную упаковку. Аптекарь разговаривал с ней как с полоумной; она ненавидит эти разговоры, но это всего лишь минута, и эту минуту надо пережить, а потом она могла несколько месяцев ни о чем не волноваться. Это верно, она испытывала небольшое чувство вины из-за того, что не пошла к прежнему врачу, но в мыслях быстро нашла отговорку: если узнает, скажет, что просто выбрала того, кто ближе к ее работе. Гинеколога Сандрина искала со своего рабочего компьютера и не забыла удалить историю поисков; от этой таинственности у нее сложилось впечатление, будто она готовит большой сюрприз, нечто грандиозное. В лаборатории она настаивала, чтобы у нее взяли кровь из ноги, однако ей, странно посмотрев на нее, отказали. Ну что же, она не забыла избавиться от повязки до возвращения домой и припрятала синячок на сгибе локтя; ей повезло, укол сделали хорошо, след от него был почти незаметен.

У гинеколога с обманчивым именем густая пышная шевелюра, и Сандрина, которая всегда ненавидела свои прямые тонкие волосы, с завистью смотрит на облако вокруг ее лица.

Она садится на стул, и доктор с улыбкой говорит «Итак!», как будто они знакомы сто лет и как будто докторша сгорает от нетерпения услышать все, что Сандрина захочет сказать. Но Сандрина, словно плохая ученица, не знает, с чего начать; она достает из сумки результаты анализов и протягивает ей.

Женщина просматривает листок и говорит:

— Хорошо, и что вы думаете?

Сандрина не понимает вопроса, и докторша напротив опять улыбается:

— Я хочу сказать, что вы на шестой неделе беременности. Вы этому рады или для вас это проблема?

Сандрина запинается, она-то полагала, что ответ выскочит сам собой, но по неведомой причине слова даются ей с трудом, и в конце концов она выдавливает из себя только тихое:

— Да-да, я рада…

Улыбка напротив становится чуть более внимательной.

— Не хотите поделиться? Отец есть? Как все обстоит на самом деле?

Сандрина хихикает. Разумеется, отец есть; на секунду она представляет себя небесной девой с ребенком на руках, что у нее непорочное зачатие. Ну что за вопрос, всегда есть отец… а впрочем, у ее папаши было свое мнение насчет потаскух, которые остаются одни с ребенком на руках. «Смотри у меня, Сандрина, это раньше их называли падшими, чтоб не обзывать блядями. Но как бы их ни называли, это шлюхи, слышишь, шлюхи. Женщине нужен муж, и никак иначе». Она фыркает, прогоняя воспоминание, и ловит себя на мысли, что отец в последнее время то и дело появляется у нее в голове, и он, и мать тоже. Почему? — ведь она же постаралась убрать их в шкатулку, под замок.

Она жестом просит ее извинить и говорит:

— Простите, я от всего этого слегка отупела, да, конечно, отец есть.

— Вы не отупели, нет, — отвечает улыбка. — То, что вы переживаете, это потрясающее событие, есть от чего начать заикаться. Он в курсе?

— Нет еще.

— Бывает.

— Но я сама недавно узнала. Только поэтому. Мне в это воскресенье сказали. Да, и вот еще…

— Что это?

— Письмо… записка от врача из неотложки, она мне велела… она сказала… в общем, она просила передать это вам.