— Ты что, умрешь, если оденешься по-другому?

Это правда, она всегда одевается одинаково, тут не поспоришь. Она сосредоточивается на своих тапочках, считает плитки, попавшие в поле зрения, и ждет, когда это пройдет.

— Я купил тебе блузку, я покупаю тебе одежду, но нет, ты предпочитаешь свои шмотки, ты так рисуешься, да? Выпендриваешься?

Шесть, семь, восемь плиток. Сандрина не понимает: она одевается слишком строго или слишком однообразно? Или ходит не в том, что он купил? Но она знает, что спрашивать бесполезно.

Девять, десять, одиннадцать…

Звенит дверной звонок, и Сандрина про себя говорит большое спасибо тому, кто позвонил, кто бы это ни был.

Это она, та самая женщина из полиции. Значит, это о ней он говорил. Это она помешала им вернуться к нормальной жизни, разозлила его, и он прав, она, эта стерва, испортила им вечер.

Полицейская не намерена войти, вторгнуться к ним, нет. Она застывает на пороге и, опершись локтем о кирпичную стену в нескольких сантиметрах от звонка, чешет в затылке, пропуская волосы сквозь пальцы. Ехидная, вот еще одно слово, которое не каждый день слетает с языка, эта полицейская — ехидная, слишком раскованная и провоцирующая. Она говорит:

— Да я только зашла взглянуть, как вы тут. Мальчик, и все такое. — Затем она просовывает голову внутрь, и тон ее становится серьезным: — Здравствуйте, Сандрина. Надеюсь, у вас все хорошо?

Сандрина не отвечает. Ее муж оборачивается и так же пристально, как полицейская, смотрит на нее. Сандрина чувствует, что ей надо ответить враждебно — поддержать мужа, показать, что она на его стороне, но она молчит.

Незваная гостья слегка кивает; можно подумать, она понимает все без слов.

— Как малыш? Он дома? Я звонила Маркесам, они сказали, что вы забрали его из школы.

Ее муж сохраняет спокойствие. Кулаки сжимаются так, что белеют косточки пальцев, но он сохраняет спокойствие; он только громко бросает Сандрине:

— Ты сказала ему спуститься?

Приказ достигает второго этажа. Матиас идет вниз, легкие ножки шагают по ступенькам. Он останавливается на последней и видит полицейскую.

— Так ты спал у бабушки с дедушкой, да? — спрашивает та, и он кивает. — Все прошло хорошо? — Еще один кивок. — Ладно, не буду вас больше беспокоить, я просто проезжала мимо.

Она уходит к машине, но не отъезжает. Он из-за двери наблюдает за ней. Долго, не говоря ни слова.

— Чего она к нам приебалась? — спрашивает Сандрина спустя целый час.

Она накрывает на стол. Ему не нравится, когда Сандрина выражается, но это словцо доказывает, что она на его стороне; это доказательство поддержки, и это важнее всего.

Он обнимает Сандрину за талию и целует — услышал ее окольную декларацию преданности. Она склоняет голову ему на плечо; все сказано, она с ним, он с ней, гора, давившая ему на плечи, стала немного легче.