Книги

Вторая попытка

22
18
20
22
24
26
28
30

— Слышь, бугор, — негромко обратился к Шпане Дапа, одевая на нос очки с замотанной синей изолентой дужкой, отчего сразу стал похож на умную сову из мультика про Винни-Пуха, — я что-то побаиваюсь, если у Бурого в голове непонятно что творится, где гарантия, что у него там не переклинит окончательно? Кинется на кого-нибудь, нам ведь его всей хатой не удержать. Может ему, от греха подальше, в санчасть лечь?

— Не, я не думаю, — Шпана посмотрел на Вадима, — скажи им, Валера, что у тебя даже и в мыслях нет кого-то трогать. Так ведь?

— Если меня никто не будет трогать, то и я никого не трону, — пожал плечами Вадим.

— Ага, тебя обидишь! — хохотнул сидевший на верхних нарах осуждённый с глубоким щрамом на правой стороне лица. — Забыл, как ты летом всю бригаду в реку загнал?

— Я же говорю, — ничего не помню! А что это за история? Расскажите, может чего вспомню.

Народ оживился. Событие прошлого лета, выбивающееся из колеи скучных и однообразных дней зековской жизни, сейчас, через несколько месяцев воспринималось с юмором и бахвальством, хотя в тот момент, когда оно происходило, всем участникам было явно не до смеха.

Шпану, начавшего рассказывать, постоянно перебивали дополнениями другие бригадники, тесным кружком обступившие сидевшего за столом Вадима. Некоторые дополнительные детали и уточнения вызывали дополнительное оживление и смех. Вадим, чувствуя себя главным героем, только смущённо улыбался.

Всё началось с того, что один из бригадников по кличке Резаный, видимо, который со шрамом на лице, решил с размахом по-человечески отметить своё сорокапятилетие. По мнению большинства граждан Советского Союза, погулять с размахом, — это организовать крупную пьянку с музыкой и женщинами. Зеки тоже являются гражданами своей страны, поэтому по-другому это мероприятие себе не представляют. В связи с отсутствием женщин и ограниченностью средств, размах заключался в изготовлении повышенного количества браги, чтобы хватило на всех Поэтому Резаный передал Шпане заранее заготовленные дрожжи и сахар, достаточные для изготовления полной фляги браги — тридцать шесть литров. Во избежание досрочных покушений на содержимое фляги, она была спрятана в механизации у друга Шпаны — кузнеца по кличке Малыш. Этого добродушного двухметрового здоровяка, отбывавшего десятилетний срок за убийство, Вадим помнил хорошо. Он принципиально не употреблял спиртного из опасения «раскрутиться» на новый срок, так как во хмелю становился, мягко говоря, буйным. Единственная его пьянка на свободе после очередной отсидки закончилась тем, что он ударом кулака в лоб убил заспорившего о чём-то собутыльника. За что он и «мотал червонец» и очень об этом сожалел, тем более, что не помнил даже причину ссоры.

Брага доходила в кузнице на чердаке в тёплом месте возле трубы. Сам кузнец выпить её не мог и никого к ней не подпустит. Поэтому такое решение бригадира было правильным и продуманным.

В назначенный день Шпана договорился с разгрузчиками, чтобы на эстакаду второй бригады было выгружено леса по минимуму. Это сделать было легко, так как в летний период древесины на лесобиржу поступало недостаточно, и разделочные бригады буквально рвали друг у друга лес, чтобы хоть немного заработать.

Утром бригада накинулась на работу с удвоенной энергией, и уже через час эстакада была пуста. Расположившись на солнышке, осуждённые бригады дружно распили за здоровье именинника первую порцию браги из четырёх трёхлитровых банок, закусывая салом с чесноком, специально припасённым для такого случая.

Когда банки опустели, Шпана, разлив по кружкам остатки, и прихватив с собой Карташа, направился с банками к Малышу за второй порцией. Оставшиеся бригадники, дожидаясь их, не спеша закусывали, смакуя угощение, потихоньку хмелея.

Бурый накатил со всеми пару кружек, плотно закусил, после чего блаженно вытянулся на куче хвороста и, закинув руки за голову, задремал в ожидании продолжения банкета.

Сидевшие рядом с ним два бригадника — азербайджанца, о чём-то тихо переговаривались на родном языке. Потом разговор у них начал набирать обороты, явно переходя в ссору. Оба вскочили и начали выкрикивать друг другу какие-то оскорбления и угрозы на непонятном для остальных языке, яростно размахивая руками. Бригадники с интересом наблюдали за развитием ссоры, пока кто-то лениво не процедил:

— Что вы орёте, как бабы на базаре? Что у вас рук нет, что ли?

Оба, как по команде, вцепились друг в друга, пытаясь нанести удары головой и коленками. В какой-то момент, потеряв равновесие, они упали на мирно дремавшего Валеру Бурого. Тот вскочил, как подкинутый какой-то невидимой пружиной и, толком не проснувшись, нанёс два точных сокрушительных удара в челюсти, послав обоих драчунов в глубокий нокаут.

Остальные, чтобы его успокоить, со словами: «Валера, ты не так понял, сейчас тебе всё объясним», — попытались его удержать от дальнейшего добивания азеров, кто-то при этом схватил его за рукав куртки.

Но Валера понял только одно: на него накинулись всей бригадой! Выяснять причину было некогда. В затуманенном алкоголем мозгу сработал инстинкт самосохранения. Оглянувшись, он выдернул из кучи хвороста увесистую двухметровую дубину и, размахивая ей над головой как хворостиной, пошёл на толпу. Теперь тот же инстинкт сработал у остальных. Битые жизнью и не раз бывавшие в различных переделках уголовники по сверкающему бешенству в глазах у Бурого мгновенно сообразили, что тот, кто попытается что-то объяснить словами, рискует остаться не только без зубов, но и без мозгов.

Поэтому вся бригада, не сговариваясь, дружно рванула в сторону естественного наклона местности, то есть — к реке, Бурый — за ними. Раз убегают, — значит чувствуют свою вину.

Возвращавшиеся в этот момент с брагой Шпана и Карташ увидели, как из-за бригадного домика выбежали почти все их бригадники и, преследуемые Бурым, за несколько секунд преодолев около пятидесяти метров, с разгону влетели в прохладную ещё воду реки, поднимая брызги и страшно матерясь.