– Знаешь, где он сейчас? Наверняка он тебе говорил, что поедет искать хижину отца, пока до нее не добралась экспедиция, – он снова рассмеялся. – Так и быть, поделюсь новостями. Забавно, но твой возлюбленный еще больший дурак, чем ты.
Я не могла заставить себя отвернуться. В его глазах горела кровожадная радость.
– Это была ловушка. Они специально говорили при нем об экспедиции на случай, если он решит поискать хижину самостоятельно. Сегодня утром он уехал, и они отправились за ним. Он наверняка уже привел их прямо к логову полковника.
Господи, Лукас! Фантом, сделай так, чтобы вы с ним заблудились в лесу, не возвращайся в старый дом!
Я ничем не могу ему помочь, и это вызвало у меня панику. Руперт Джиллис наслаждался. Ему не удалось меня добиться, и теперь он получал удовольствие, делая мне больно.
Он сделал большой глоток из кружки с элем, самым лучшим, который мама хранила для гостей, и облизал губы.
– Не знаю, что они с ним сделают, когда поймают.
Я смотрела на пузырьки, поднимающиеся со дна кружки.
– Или уже сделали.
Снаружи послышались голоса. Даррелл открыл дверь и с помощью мамы проковылял внутрь. На ее лице как приклеенная застыла улыбка.
– Может, поужинаете с нами, мистер Джиллис?
– Большое спасибо, но нет, – ответил он и поставил кружку на каминную полку. – Я и так уже подзадержался.
Он сделал поклон в мою сторону.
XLVIII
Я подождала, пока мама с Дарреллом уснут, бесшумно оделась и выскользнула на улицу, молясь, чтобы не встретить ночного гостя, рыскавшего вокруг дома прошлой ночью.
Я не смогу в одиночку перейти через реку в темноте. После снегопада и оттепели вода поднялась. Ты взял мою лошадь, а я возьму твоего мула. По дороге я зашла в хлев и набрала полные карманы яблок. Нужно же было как-то убедить его пойти за мной.
Я запрягла его, вывела во двор к изгороди, чтобы забраться верхом. Он громко заревел, и я испугалась, что это разбудит Гуди Праетт, не говоря уже о маме. Но через какое-то время, благодаря уговорам и яблокам, я все-таки оказалась у него на спине, и мы направились к реке.
В эту безлунную ночь река казалась вздувшейся, почти черной и бездонной.
Как я и думала, у самой реки мул заупрямился.
Думать-то я думала, но почему не составила план?