Затем соседка позвала меня с сестрой на танцы. Для этого нам пришлось, минуя несколько дачных посёлков, пройти три километра до следующей станции. Вначале я чуть не ввязался в драку с каким-то хулиганом, который сделал вполне безобидное замечание в адрес моей сестры. Он был обрит наголо, как будто только что отсидел пятнадцать суток, и года на три старше меня. Тогда сестра подошла, сказала, что я — её брат, и увела меня от него. Потом мы весело танцевали (тогда в широкую моду среди молодёжи входил танец 7-40) и поздно ночью пришли домой, вызвав неудовольствие мамы. После 9-го класса мы отдыхали на ведомственной даче, которая находилась на другой железнодорожной ветке, а вернувшись на прежнее место после 10-го, я встретил её на улице, уже в интересном положении. За это время она вышла замуж и больше со мной не общалась.
Французский и Тарковский
В районной олимпиаде по французскому языку участвовали только я и моя одноклассница. На городскую послали меня. В коридоре школы, где она проходила, собрались десятиклассники. Я тут же познакомился с симпатичной девушкой. Отвечали мы почти одновременно, и я слышал, как учителя восхищались её свободной речью на французском. Когда поинтересовались, откуда у неё такие знания, она сказала:
— Я жила с родителями в Париже.
Потом мы с ней долго гуляли по городу, зашли в кинотеатр и уже вечером расстались. Спустя пару недель я поехал на вручение грамот. Я несколько опоздал и, когда занял место в зале, увидел, что моя новая знакомая сидит с подругой в одном из передних рядов, недалеко от прохода. К моему удивлению, меня вызвали на сцену и вручили поощрительную грамоту. Среди учителей я узнал вдруг женщину, которая преподавала у нас французский в младших классах. Она сказала:
— А этот юноша — молодец, хоть и учится в интернате.
Разницу в преподавании между школой и интернатом я понял во время вступительных экзаменов в МГУ, когда все мои отличные оценки оказались хорошими.
Когда я проходил мимо знакомой девушки, она кивнула мне и негромким голосом поздравила. После этого я немедленно вышел из зала, потому что торопился на новый фильм Тарковского «Зеркало». Вокруг него возник небывалый ажиотаж, поэтому я, выстояв длинную очередь, купил билет заранее. Однако в кинотеатр я опоздал, и контролёр повела меня к директору (женщине). Поощрительную грамоту я держал в руках (я не взял с собой пакет, поскольку не ожидал, что меня наградят) и предъявил её в качестве оправдания, поэтому мне разрешили войти в переполненный зал. Опоздал я ненамного. Фильм недавно начался, но первые зрители уже по одному покидали кинозал. Потом они выходили группами, а к середине фильма повалили толпой. В результате осталось всего несколько десятков человек. Я честно просидел до последних титров: у меня была в то время привычка досматривать фильмы и дочитывать книги до конца; к тому же, 50 копеек на билет (хоть и в новый широкоформатный кинотеатр) были большой суммой для моих карманных денег. Словом, публика тогда этот фильм не поняла.
«Американские делёжки»
Одним из проявлений юношеского буйства и веселья в нашем классе были так наз. «американские делёжки». Однажды девять ребят наградили тортом, и надо было его аккуратно разрезать на равные куски. Идти за ножом на кухню, в другом здании, поленились, поэтому долго и неумело разрезали его ручкой столовой ложки. Куски получались неровными и безбожно крошились. Один из наших учеников, отличавшийся совершенно непредсказуемым поведением, молча следил за этой сценой. Затем он встал и, медленно подойдя к парте, сунул свою грязную пятерню в крем, потом начал облизывать пальцы, попутно разрушая ладонью пурпурные розочки торта. И тут, как по команде, мы набросились на это сладкое блюдо. Пачкаясь и давясь, мы съели его, не оставив ни одной крошки.
С 4 до 7 вечера у нас была самоподготовка. Мы делали домашнюю работу, потом занимались, чем хотели. Обычно за порядком следила классная руководительница или воспитатель. Иногда нас оставляли одних. В определённый час дежурный шёл в столовую за полдником для всего класса: печенье, вафли, фрукты и т. п. Дальнейшее выглядело примерно так. Дверь тихо открывается, на пороге появляется дежурный с подносом в руках, на нём яблоки. Мгновенно раздаётся боевой клич. С диким рёвом все бросаются к двери, дежурный отскакивает в сторону, поднос падает. Яблоки катятся по полу, их ищут под партами и учительским столом. Через 5 минут воцаряется тишина. Все жуют, никто не обделён, даже отсутствующие в классе. Дикость? Да, но всё это несерьёзно. Ребята сами смеются над собой, но им очень нравятся такие «американские делёжки».
Однажды, когда мы учились в 10-ом классе, такое юношеское веселье чуть не привело к трагедии. Как-то, на большой перемене, наши ребята повесили пластмассовую урну на гвоздь, справа от доски, и стали играть в баскетбол. В результате от их прыжков в классе этажом ниже обвалился потолок — под действием известных даже школьникам физических процессов оттуда выпал огромный кусок бетона и штукатурки и разбился в ногах ученика, которого я недавно возил на командные соревнования «Белой ладьи».
Все звёзды к нам
Родители одного из учеников нашего класса работали конферансье. Маму мы как-то слышали на стадионе «Крылья Советов», где она вела праздничную программу, а папа вообще часто бывал у нас с интересными гостями. В 6-ом классе он привёз режиссера Эдмонда Кеосаяна, и нам показали отрывки из ещё не вышедшего на экраны фильма «Корона Российской империи, или Снова неуловимые». В том же году он организовал в актовом зале интерната настоящий смотр вокально-инструментальных ансамблей. Перед нами выступили «Поющие гитары», «Весёлые ребята" и другие известные группы. Они выходили на сцену с исполнением нескольких песен, а потом их сменяли новые ансамбли.
Последний звонок для двух десятых классов вёл Александр Масляков. На нём присутствовали уже повзрослевшие «неуловимые». Валентина Курдюкова (Ксанка) пришла с младенцем, который всё время плакал. Выпускной вечер вёл отец одноклассника. Выступали также певец Геннадий Белов, Валерий Хазанов, Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична. Большую часть программы для нас пели вокально-инструментальный ансамбль «Сибирью рожденные», который в том же году выпустил гибкую грампластинку, и прекрасная певица Валентина Толкунова. Всем десятиклассникам налили по полкружки вина, но им показалось мало. Мы с моим приятелем, например, сделали запас спиртного и спрятали его в лесу, но кто-то, видимо, проследил за нами, потому что спустя час нашу заначку мы не обнаружили. По пути к смотровой площадке на Ленинских горах автобус с выпускниками неожиданно проехал мимо старого здания МГУ, в котором располагался Институт стран Азии и Африки. Это было хорошим знаком перед будущими вступительными экзаменами.
В нашем классе одно время училась дочь киноактрисы Ариадны Шенгелая («Гранатовый браслет»), которая через два года сыграла в известном фильме «И тогда я сказал — нет…», а также сын посла СССР в Сомали. Он часто приносил в школу детский журнал комиксов «Пиф». В нём мы не только рассматривали картинки, но и переводили надписи на французском. В коридорах интерната я несколько раз видел актёра Александра Калягина с маленькой дочерью, которая училась в начальной школе.
«Хре́новый отличник»
В отличие от учительницы начальной школы, о которой я рассказывал в вспоминалке «Угнетённая словесность», наша воспитательница, заменявшая её после обеда, была женщиной недоброй и даже с какими-то садистскими наклонностями. Помимо частого применения ремня, она могла, например, бить головой о доску моего приятеля. Меня воспитательница не трогала, но уничтожала морально. Она же мне придумала обидную кличку «хре́новый отличник», которую все помнили до последнего класса. Как-то, на самоподготовке, эта воспитательница подняла меня и стала отчитывать:
— Ну ты, хре́новый отличник, почему твоя мать не платит за интернат? Государство не обязано тебя содержать.
Действительно несколько лет моя мама не платила за меня. Это зависело от зарплаты родителей, а она воспитывала меня одна. Через несколько лет эта сумма составила 17 рублей, потом 32, а в старших классах она уже платила максимум — 56. Но в чём была вина лично меня, второклассника?