Книги
Всемирный следопыт, 1930 № 10-11
— Вы не разговаривайте, больше газу примете!
— Мне дурно, Холостов, — сказал, покачиваясь, Петренко и прислонился к стене штреке, на которой густым слоем лежала бархатная пыль. У Холостова тоже шумело в голове от окиси углерода, но молодой инженер не отдавал себе в этом отчета. Он не знал о том, что погибал от кислородного голодания. Окись углерода отравляла инженера Холостова.
Спасатели, не встретив на своем пути ни одного шахтера, бывшего в выпале, сами падали уже по штрекам.
Не прошел Петренко и полсотни метров, как упал в аппарате на рельсы, по которым день назад, свистя, лихо гнал коногон партию угля.
А Черницын все шел вперед, согнув голову, временами останавливаясь и окликая людей. Он не знал, что нет в живых Петренко, что задыхается его молодой помощник Холостов. Он не видел, что Холостов, чувствуя, что погибает, прыгнул на спину спасателю, чуть стукнувшись о пару головой. Спасатель упал на почву. Холостов передавил дыхательный шланг его аппарата. Команда поволокла обоих к подземному рудничному двору, где их ждал стволовой.
Но не было сил у спасателей тащить отравленных; спасатели задыхались сами. Решено было оставить и Холостова и Петренко на квершлаге.
У ходка номер два Черницын не досчитался своих людей, сразу занервничал. Кликал людей дольше обычного, заглянул в слепой ходок номер три. Но, таясь, все молчали, никто не отвечал на окрики спасателей.
— Наша задача кончена! Здесь нам никто не отвечает. Скорей на чистую струю! — сказал команде Черницын, и люди пошли в обратный путь.
V
Стволовой повеселел, когда увидел живых людей, шедших с квершлага.
Здесь глубоко под землей на рудничном дворе стояла в резерве нелеповская команда.
— А ну, ребята, двигайтесь на выручку Холостова, Левкоева и Петренко! Берите козу и шпарьте за нами да поживей! — сказал Черницын, скидывая свой аппарат, который плохо работал, и меняя его на запасной.
— Николай Николаевич, — сказал один из спасателей, — не стоит в штрек ходить. Живых там не найдем, а сами, как крысы, поляжем.
Люди молчали. Черницын сделал шаг вперед.
— Как крысы? — переспросил он глухо. — Да, крысы первыми бегут с тонущего корабля. Хищной, трусливой крысе наплевать на гибнущего товарища, ей дорога своя собственная шкура…
— Да чего там, — перебил Черницына чей-то голос. — Хватит. Никто не отказывается. А предупредить надо: не в баню, чай, идем!
И люди, размахивая лампами, гурьбою двинулись в чернильную темноту штрека.
Чужой респиратор неловко сидел на Черницыне, и он никак не мог приспособиться к нему. От заглотанной окиси углерода у Черницына тяжко болела голова, слегка тошнило, и перед глазами сыпались искры. Лицо его было чуть запылено и красно, как после выпитого вина.
— Вы нездоровы, начальник! — сказал спасатель Лемкин, у которого тоже отчаянно болела голова.
— Я здоров, только голова трещит, но это пройдет. Я плохо спал ночью и много ходил сегодня. Выйдем на-гора, тогда отдохну. Нужно будет выспаться как следует, и все словно рукой снимет, — отвечал Черницын.