— Не смешно.

— Я и не стараюсь кого-нибудь рассмешить.

Теперь в ее голосе звучали стальные нотки.

— Ты не представляешь, что та ночь значила для меня. Она изменила мою жизнь. Тебе этого не понять, Мэтт.

— Чего именно?

— Твой мир, — пробормотала она. — Он стоил того, чтобы за него бороться.

Мэтт не совсем понял, что она хотела сказать. Или что он хотел услышать.

— Ты говорила, что жила в приемных семьях.

— Да.

— И убежала?

— В последней моей приемной семье одобряли такой образ жизни. Знаешь, как хотелось выбраться оттуда. Ну и они подсказали нам, куда идти. У сестры моей последней приемной матери был свой клуб. Она достала нам поддельные удостоверения личности.

Мэтт покачал головой:

— Отчего ты не сказала мне правду?

— Когда я должна была сказать тебе правду? В нашу первую ночь в Лас-Вегасе? Или когда зашла к тебе в офис? Или во время нашей помолвки? Когда?

— Не знаю…

— Это было не так просто.

— Думаешь, мне было просто рассказать о том, что я сидел в тюрьме?

— У меня ситуация оказалась сложнее, — произнесла Оливия. — Я заключила пакт.

— Какой пакт?

— Если бы речь шла только обо мне, я бы еще могла рискнуть. Но речь шла и о ней.