– Почему женщиной? Просто первым Иным… – Она осеклась и добавила тоном ниже: – А, поняла. Тот мальчик с Фуаран… Знаешь, дерьмовый у вас, Темных, юмор.

Я проследил за очередным спустившимся с небес самолетом. Бросил последний взгляд на город, пожал плечами.

– Какой есть. Пойдем пообедаем.

– Да уж доделай свои дела, я подожду внизу. Обещаю, никакой слежки.

– Никаких дел, я просто хотел взглянуть на город.

– Так уж просто? – Меган зашла в лифт следом за мной.

– Да.

Волшебница фыркнула. Вот она репутация: у Темного мага всегда должен быть темный план. Никто не поверит, если ты скажешь, что хотел лишь насладиться видом. И что самое смешное, в своем неверии Меган права. Хотя формально я сказал чистую правду.

* * *

Со стороны Башня Халифа выглядела величественно уже потому, что глаз не мог охватить ее целиком. Во всяком случае, если вы сидите за ресторанным столиком и не стремитесь вывернуть шею. Ее сумеречный облик был куда менее впечатляющим. Башню возвели недавно, и она толком не успела прорасти даже на первом слое. В сумеречном обличье она больше походила на очередную новомодную инсталляцию, по ошибке причисленную к произведениям искусства. Невнятная мешанина тонких, похожих на проволоку волокон то собиралась в пучок, то расплеталась в уродливый ржавый каркас.

– Неприглядное зрелище, – согласилась Меган.

– Ничего, лет через двадцать наберет мяска. И будет у нас очередной обелиск человеческому труду, разве что ростом повыше прочих.

– Так зачем ты все-таки приехал? – Волшебница отставила бокал с клубничным коктейлем.

– Поговорить с одним человеком.

– А имя у этого человека есть?

– Не знаю. Мы раньше не встречались.

Меган взглянула мне в глаза. Совсем недобро.

– Ты понимаешь, что я как сотрудник Инквизиции могу задержать тебя до выяснения обстоятельств?

Я покачал головой.

– Вряд ли. То есть попытаться, конечно, можешь, но коль скоро ты «случайно» узнала о моем прибытии, думаю, о нем знает и Джованни. И обрати внимание, он до сих пор не только не задержал меня, но даже не позвонил. О чем это говорит? О том, что на свободе я представляю для него больший интерес, чем в инквизиторских застенках.