– Забудь. Коль сейчас не знаешь ответа, то и с рыбкой сочинишь благоглупость. Хотя, знаешь, – она прищурилась, глядя на меня в упор, – ничего ты ей не загадаешь. Или в море отпустишь, или Джованни своему отдашь, или сам прибьешь, чтобы наверняка. И не потому что перемен боишься, а потому что нет у тебя за душой никаких желаний. Только видимость одна. И Завулон ваш поступит так же.

Я ухмыльнулся.

– Решила не тянуть с мелкой лестью?

Марина снова засмеялась, неприятным старушечьим смехом. Должно быть, так хихикала Баба-Яга, завидев в своих владениях очередного добра молодца.

– Извини, служивый, слукавила. Не представляю, как распорядится рыбкой Завулон. А тянуть с лестью, милок, не стоит. Ты, может, и видишь меня насквозь, да только я тоже многое повидала. И знаю, коли маг начал такими вопросами задаваться, жди беды. Так что боле можем и не свидеться.

Марина кряхтя поднялась со стула.

– А жаль, ты мне нравился. По-своему. Пустота – из нее ведь многие состоят. Как доспехи в музее. Вроде и нагрудник, и шлем, и при мече, и блестят все – начищены. А внутри ничего. С тобой же иначе было. Нет-нет, а словно блик какой-то под забралом мелькнет…

Она замолчала и некоторое время разглядывала меня словно бы с жалостью. Потом улыбнулась.

– Вот такая тебе, Юрий, муза досталась. Хреновая. Ты, главное, пьяное старушечье карканье всерьез не принимай. А уходить будешь – по счету заплати. Скидочку мы тебе, конечно, оформим и карту постоянного посетителя выдадим, но заведение новое, ему доход нужен, чтоб на ноги подняться. И на чай оставить не забудь. Знаю я вас, Темных. У самих карманы от золота ломятся, а гроши на доброе дело зажилите. А так и сам не обеднеешь, и меня порадуешь. Мало у нас, фей, радостей осталось, ох, мало. А ты, в конце концов, все-таки рыцарь!