Во дворе нас ждала голубая «Победа», и открыв двери, меня впустили внутрь, затем она завела машину, и мы вскоре выехали на основную дорогу. За рулём девушка довольно быстро успокоилась, стала сосредоточение и даже успевала ловить мои заинтересованные взгляды на себя, которые её крайне смущали.

Путь до дачи занял много времени, но подъезжая к ней, Лиза внезапно вскрикнула.

— Это тот самый грузовик! В котором увозили дедушку!

— Уверена? — я посмотрел, как трое здоровых молодцов выносят из дома мебель и грузят её на машину, — и зачем им мебель?

— Я не знаю, — её руки внезапно задрожали, и мы чуть не съехали в кювет. Пришлось ухватить руль и направить машину прямо.

— Так, сейчас меня высадишь, сама поедешь к ним и сделаешь вид, что приехала к дедушке, и не понимаешь, что происходит, — я внимательно посмотрел на неё, — если они и правда вооружены, мне нужно будет, чтобы они отвлеклись на тебя. Ясно? Справишься? Ради дедушки?

Магические слова тут же успокоили её и она, посмотрев сначала вперёд, на грузовик с людьми, затем на меня, твёрдо кивнула. Машина, скрипнув тормозами остановилась и я сняв с себя куртку, открыл дверь и пригнувшись, быстро покинул транспортное средство, сразу прижавшись к забору.

Лиза тронулась и вскоре подъехала к месту. Мужчины, грузившие мебель спокойно с ней поговорили, затем позвали кого-то из дома, а когда оттуда показался милиционер в форме, я понял, что время пришло и быстро двинулся вперёд, прижимаясь к забору нужного дома. Кругом не было ни души, видимо стоявшая милицейская машина впереди грузовика, отваживала местных жителей весьма дорогой недвижимости интересоваться происходящим на улице. Дома в этом дачном посёлке были весьма богатыми и построенными на совесть.

Девушка тем временем спокойно вошла внутрь и вскоре оттуда послышался громкий вскрик, правда сразу затихший, а мужчины, стоявшие снаружи, побросали мебель и с сальными ухмылками и шуточками, тоже направились в дом.

Я быстро проник внутрь огороженной территории, одел балаклаву на голову и накручивая на пистолет глушитель, проверил, как легко достаётся вторая обойма. Перехватив пистолет как меня учили, я, едва войдя в дом, тут же открыл огонь. Первые два человека стоявшие ко мне спиной повалились на пол, третьего я перехватил, чтобы прикрыться им, поскольку милиционер, оказавшийся слишком резвым, упал на пол, и стал дёргать кобуру, запутавшись в ней, поэтому также быстро отправился на небеса или скорее всего в ад, когда я выстрелил ему в лоб, и отпустил тело того, которым прикрылся от возможного выстрела.

Двое стоявших на коленях на полу мужчин, державших руки девушки, бившейся в их захватах словно выброшенная на берег рыба, также отправились на тот свет, поскольку при выстрелах, не смогли быстро встать и вытащить оружие, а вот тот, кто пытался её изнасиловать, с обнажённой задницей и спущенными штанами пристраивавшийся сверху, резко повернулся и положил её на себя, прикрылся телом Лизы, приставив к горлу девушки нож.

— Дёрнешься, я порежу эту суку, — пересохшим от страха голосом сказал он, смотря то на меня, то на своих бывших друзей, дёргающихся на полу, в расплывающихся под их телами лужах крови.

— Ты правда думаешь, что это сработает? — удивился я, прямо на его глазах делая контрольные выстрелы в двух агонизирующих людей, которые тут же замерли, и перезарядил пистолет.

На широком, азиатском лице появилась печать страха, а глаза забегали, поскольку он явно ощутил на себе дыхание смерти.

— Мужик, ты кто? Давай договоримся? — его голос дрогнул.

— Тоже мне предложишь свою девственность? — удивился я.

— А? Что? — он вздрогнул.

— Эта идиотка предлагала мне себя, — я безразлично показал стволом с глушителем на замершую девушку, на которой было разорвано платье и кофта, показывая одну грудь или правильнее сказать сосок на коже.

— Деньги! У меня есть деньги, много денег! — наконец он понял, что моё терпение кончается.

— Не поверишь, у меня тоже, — хмыкнул я, прижимаясь спиной к стене, но не выпуская азиата из зоны видимости, обошёл зал, заглядывая в смежные комнаты. В одной из них обнаружился старый еврей: связанный, избитый, с обожжённой на голове кожей и спалёнными волосами. Увидев меня, в балаклаве, он дёрнулся, но замер на месте, увидев в руке пистолет.