— Я бы не сказала, что мне это нравится. Но в данном конкретном случае, чтобы вновь открыть дело, повод есть, причем достаточно весомый.

— И какой же, если не секрет? — подался вперед Гуревич.

— Нет, уже не секрет. Вы знаете, что перед тем, как совершить аварию, в которой погибла Никитина, водитель приезжал на вызов в какое-то садоводство, кажется, «Родник», но я точно не помню. Это не так важно. Водитель работал через диспетчерскую, и мы установили адрес, откуда пришел заказ. Но что интересно, по этому адресу никто не проживает. Там заброшенный участок с полуразвалившимся домом. Мы навели справки, оказывается, хозяйка умерла еще лет пять назад, а сын ее работает где-то на Крайнем Севере. Уж не знаю, почему он не приедет, чтобы продать имущество, но это его дело.

— Всякое бывает, — пожал плечами Гуревич, — брошенных участков, кстати, не так мало. Я сам живу за городом, у нас неплохой поселок. Порой выйдешь прогуляться, идешь и удивляешься. Дом хороший, забор еще лучше, а людей нет. И видно, что их уже несколько лет нет. Где они, непонятно. Может, у вас?

— Может, и у нас, смотря на чьи деньги дома себе строили, — согласилась Крылова, — но вернемся к нашему водителю. Он приехал на вызов туда, где никого нет и быть не могло. Там нечего было вывозить, даже если бы кто-то решил обокрасть этот дом. После этого он приезжает к выезду из города, полчаса стоит на парковке магазина, а когда мимо проезжает Никитина, устремляется за ней в погоню, сносит ее с моста, а потом разбивается сам. Странная история, вам не кажется?

— Отнюдь, — усмехнулся Гуревич, — вполне в духе национальных традиций. Мужик обломался с заказом, дело было к вечеру. Накатил водки на выезде из города. Ну а потом, наверное, потерял контроль и начудил. Я думаю, после аварии на мосту он вообще гнал как сумасшедший, не представляя, куда едет. Так что финал вполне логичен.

— Да, логичен, — повторила Крылова, — любите вы, мужчины, чтобы все логично было.

— Мне кажется, сотрудники Следственного комитета любят то же самое, — рассмеялся Гуревич, — это входит в их должностные обязанности.

— Возможно, — кивнула Крылова, — а еще мы любим, чтобы логические построения подкреплялись, так сказать, доказательной базой. Ну или минимум не опровергались. Кстати, Герман, а где вы сами были в то время, когда случилась авария?

Вопрос нисколько не смутил Гуревича.

— Это же около семи вечера было, верно? Я был уже дома. В тот день я во второй половине дня много мотался по городу и, когда закончил с делами, в офис возвращаться уже не хотелось. Надеюсь, вы меня не выдадите Герасимову. Только между нами, он иногда бывает настолько занудным, что нет сил терпеть.

— Не беспокойтесь, обещаю Герасимову ничего не рассказывать. У меня вот только возникает вопрос. Если вы были дома, то кто же тогда в это время мог приезжать в садоводство на мотоцикле, который принадлежит вашему сыну? Сам Сергей не мог, он ведь у вас в Москве учится, приезжает только на выходные. Я правильно говорю?

Лицо Гуревича застыло, словно каменная маска.

— С чего вы взяли, что там был мотоцикл моего сына?

— Ох, Герман, в каком веке живем? Сейчас никогда нельзя быть уверенным, что тебя не снимают. Я, конечно, понимаю, никто не ожидал, что мы будем так глубоко копать, как вы выразились, банальную пьяную аварию. Мы бы и не стали, но слишком много всего закрутилось одновременно. Если бы Белоусов был убит хотя бы на месяц позже, все было бы совсем иначе. А так, знаете ли, суп стал слишком густым, превратился в кашу. Пришлось взять вилку и покопаться.

— Какой суп, какая каша? — не выдержали нервы у Гуревича. — Что вы вообще несете?

— Ну вот, вы нервничаете, весь образ испортили, — расстроенно протянула Виктория, — в кино злодей на вашем месте должен быть хладнокровен, должен совершить что-то необычное, что-то дерзкое… и потом погибнуть от руки главного героя.

— Вот только не надо делать из меня злодея, — вспыхнул Гуревич, — главное, вы сами сильно в образ не входите, а то и впрямь пристрелите меня здесь для достоверности. Героиня вы наша.

— Мне не из чего, — простодушно призналась Крылова, — я оружие, как правило, не ношу.

— Это радует, — Гуревич утомленно провел рукой по лбу, — но вы мне так и не сказали, с чего вы взяли, будто там был мотоцикл моего сына?