— Знаете, Георгий, — Реваев встал, давая понять, что разговор окончен, — насколько я знаю Викторию, она непременно что-нибудь придумает, чтобы вам не пришлось так рано вставать. Я правильно говорю? — повернулся он к Вике.

Та неожиданно покраснела и, пробормотав невнятное «Так точно», выскочила из кабинета. Что-то ворчащий себе под нос Мясоедов последовал за ней. Реваев проводил их улыбкой.

— Тили-тили-тесто, — продекламировал он и, не закончив фразу, направился к подоконнику. Перед отъездом надо было убедиться, что все цветы, в изобилии растущие в кабинете, находятся в идеальном состоянии.

Без пяти восемь черный «лендкрузер» въехал на пустынную улицу коттеджного поселка на окраине Бутова и остановился возле дома полковника. Раздался протяжный сигнал клаксона.

— Вот что ты делаешь? — возмутилась сидевшая на заднем сиденье Вика. — А если тут люди еще спят? Удивительно, что ты у меня во дворе сигналить не начал.

— Уже восемь, все приличные люди на работу едут. А некоторые даже работают, собирая по городу всех кого ни попадя.

— Здесь наверняка полно пенсионеров. А кого ни попадя, это меня и Юрия Дмитриевича? — уточнила Крылова. — Я ему передам твое мнение о нас.

— Вот только не надо обобщать, — возразил Жора, — и откуда здесь пенсионеры, у них денег на такие дома не хватит.

— Но ведь у тех, у кого хватит, у них же могут быть родители?

Дискуссия была прервана появлением Реваева. Полковник вышел из ворот, неся в каждой руке по тяжелой сумке. Жора выскочил из машины, чтобы уложить вещи в багажник. Пожав Реваеву руку, он поинтересовался:

— А вы не слишком много с собой вещей понабрали, Юрий Дмитриевич?

— Нормально, — улыбнулся Реваев, — лето ведь у нас переменчивое. Сегодня жара, завтра холод. Да и почему-то мне кажется, что мы не на три дня едем.

— И откуда столь печальные мысли? — Мясоедов опустил крышку багажника.

Реваев пожал плечами:

— Всего лишь интуиция. Может быть, я и ошибаюсь.

— Может быть.

Мясоедов уселся за руль. Он прекрасно знал, что интуиция редко подводила полковника.

Кольцевая вяло ползла против часовой стрелки, то немного ускоряясь и вселяя надежду, то вновь сбрасывала скорость почти до нуля. Мясоедов несколько раз перестроился из ряда в ряд, затем поняв, что толку от этих метаний не будет, занял крайнюю левую полосу. Медленно ездить он не любил, однако немного утешало то, что внутренняя часть кольцевой автодороги вообще стояла намертво.

Реваев некоторое время созерцал заднюю дверь плетущегося перед ними «ренджровера», затем обернулся к Крыловой:

— Ну, Виктория, что вы молчите? Поведайте, что рассказал вам Интернет о наших фигурантах.