"Умница, Бланка, не дала себя обнаружить, – благодарно подумал Альберт. – И теперь у меня есть свечи, нужные и для ритуала, и для прочтения манускрипта. Иначе опять пришлось бы просить девушку, а это время".

Тут же появилась и Бланка.

– Вот, держи, – она стала просовывать один за другим свернутые в трубочки пергаменты внутрь камеры. – Все, что нашла, все принесла.

– Хорошо. Теперь дай мне пару свечей с пола, только зажги их сначала от своей лампы.

Альберт осторожно принял свечи и поставил их на пол темницы, отодвинув носком сапога слой соломы.

– Все, беги, но до заката навести меня еще раз, – попросил Альберт. – И, спасибо тебе.

Бланка, послав воздушный поцелуй, убежала, а историк еще с минуту стоял в задумчивости. Потом он тряхнул головой, сбрасывая наваждение, вызванное глазами девушки, уселся на холодный пол и принялся копаться в манускриптах, разворачивая их один за другим. Наконец перед глазами возникла знакомая надпись "Tractatus de rebus naturalibus et supernaturalibus". Подвинувшись ближе к огню, Альберт начал читать, с трудом сдерживая нетерпение.

После долгого предостережения, касающегося опасных свойств зеркала, Альберт нашел то, что искал. Заклинание на латыни. Альберт прочел его про себя и прикинул, что зачитывание по времени займет минуту. Стало быть, придется рисковать, в расчете на то, что Ришо будет в пределах досягаемости. В трактате не оговаривалось точное расстояние, лишь сказано было, что второй "демон" должен находиться "неподалеку".

"Придется рисковать, – решил Альберт. – Другого выхода нет". Теперь нужно было дождаться, когда стемнеет и когда появится Бланка, чтобы зажечь свечи на полу перед зеркалом. Историк взглянул на бойницу: пятачок неба из голубого стал синим. Он еще раз внимательно перечитал манускрипт. Говорилось, что произносить заклинание нужно после захода солнца, когда на землю опустится тьма. Для верности, Альберт несколько раз прочитал заклинание про себя: читать вслух он боялся, чтобы чего-нибудь не нарушить. Получалось вроде бы гладко, хотя произношение и оставляло желать лучшего. Впрочем, Альберт очень надеялся, что это не помешает.

Послышались шаги. Историк проворно задул свечи, забросал манускрипты соломой и приготовился встретить Ришо заискивающей улыбкой. Но к решетке подошел отнюдь не Ришо. Это был Жан де Бертье.

– Ну что, англичанин, небось раздумываешь, что тебя ждет… – медленно проговорил барон, оценивающе разглядывая Альберта через прутья. – Смерть или выкуп?

– Да, других развлечений нет.

– Есть, капитан, для тебя развлечение… И для нас тоже.

– Бродячие артисты приелись?

– Все-то ты знаешь… – подозрительно сверкнул глазами барон. – Но артисты – это хорошо, однако нам с гостями захотелось размяться. Устроим турнир, на котором разыграем твою свободу. Точнее сказать – жизнь. А если быть совсем точным – смерть.

– Ну что ж, завтра пораньше…

– Сегодня и сейчас, – тяжело сказал барон, и на Альберта пахнуло винным перегаром. – У меня как раз есть турнирный меч. Если победишь всех троих – отпустим. А если нет… Если нет, то умрешь в схватке.

– Не многовато ли вас?

– Так ведь и вина твоя тяжела. Какова вина – таков и шанс.

– Завтра.