– Да. Монстр, у которого я одолжил это тело. Но рассказывать долго, да и не поймешь ты. Кстати, если сегодня меня не открыть, то завтра у тебя может быть второй шанс спасти меня. Уже не от этого мира, но хотя бы из темницы.

Бланка всхлипывала и, видимо, плохо понимала Альберта.

"Крутится возле господ, чтобы предупредить случайную попытку спуститься… – подумал Альберт. – Тогда ведь… возможно, манускрипт в его комнате! В комнате Ришо! А зеркало здесь, стоит напротив камеры! Надо только достать манускрипт и зачитать его перед зеркалом у решетки! И я, к счастью, заперт, и тогда Бланке ничего не грозит после обратного вселения Уолша".

– Слушай меня внимательно, Бланка, – быстро зашептал Альберт, облизывая пересохшие губы. – На этом этаже, ближе к лестнице, по которой ты спускалась, есть комната. Проверь, не заперта ли она. И если не заперта, поищи манускрипт. Внимательно поищи. Знаешь, как выглядят манускрипты?

– Догадываюсь, – ответила Бланка, вытирая слезы. – Такие трубочки из пергамента. Я постараюсь найти. Только я читать не умею, вдруг их там много.

– Бери все, что найдешь, кидай в подол, я разберусь.

Она убежала, и вскоре раздался ее голос: "Открыто!".

– Прикрой за собой дверь и не шуми! – выкрикнул Альберт. Он вытер выступивший пот.

"Только бы ей удалось найти, – заклинал он. – И только бы мне удалось его правильно прочитать. Сейчас вторая половина дня, и если Ришо не хватится манускрипта, у меня будет время с ним разобраться. Ришо не должен брать манускрипт с собой: он свернут, и носить его неудобно. Правда, на ритуале должен присутствовать и он сам… но это потом обдумаю. А если Бланка ничего не найдет, пусть попробует принести топор – буду ломать дверь".

Внезапно на лестнице послышались шаги, но это были шаги не Бланки, ходившей бесшумно, а скорее, шажки Ришо. Альберт еле унял разогнавшееся сердце, пока алхимик шел по коридору, а затем тот появился у решетки.

– Держи-ка, перекуси перед ритуалом, – сказал Ришо, просовывая утиную ножку между прутьями. – Да не нервничай ты так, а то у тебя даже руки дрожат.

Альберт заставил себя впиться зубами в ножку, стараясь не показать виду, что волнуется. Это, очевидно, удавалось плохо: выдавала дрожь. Он от всей души надеялся, что Бланка услышала шаги алхимика и не наделает шума. Только бы Ришо не понадобилось зайти в свою комнату. Хорошо, что алхимик слегка навеселе.

– Когда начинается ритуал? – поинтересовался Альберт, глотая мясо, почти не разжевывая. – А то уж я забеспокоился, что да как. Боюсь, не спустится ли действительно сюда Жан де Бертье.

– Не спустится… А приступим мы часа через три, не раньше. А то и позже.

– Вина бы запить… – сказал Альберт и чуть не стукнул себя по губам: не хватало, чтобы Ришо туда-сюда шастал.

– Лишнее… Еще увидит кто-нибудь, что я с господского стола пленнику вино таскаю, – Ришо отвернулся. Он снял с зеркала мешковину и, достав из карманов толстые свечи, принялся расставлять их на полу. Ему что-то не понравилось, он недовольно посмотрел на зеркало, смерил взглядом расстояние до двери темницы и, подняв лампу выше, спросил:

– Ты видишь себя в зеркале?

– Смутно, но вижу, – ответил Альберт.

– Просил же поставить не напротив, а чуть дальше… Ладно, вечером подвину.

Ничего больше не сказав, Ришо двинулся обратно, а в груди Альберта опять все сжалось. Но алхимик в комнату не зашел, и его шаги вскоре послышались на лестнице.