— Расслабься, ты не в моем вкусе.

— Я к тому, что никто же не будет пытаться меня преследовать? Потому что это бесполезно.

С этими словами Липкий достал две вытянутые склянки, похожие на те, что используют в химических опытах. Обе закрыты обычными пробками, с цветными жидкостями в них. Первая — яркого синего цвета, а вторая — золотистого.

— Редкие штучки. Изготавливаются не один год. Броненосное зелье, — поднял он синюю, — в нем используются цветы Буреглаза. Он же цветет раз в восемь земных лет. Само зелье после смешения всех реагентов настаивается еще два года. А использовать можно лишь в течение полутора лет. Потом действие пропадает. И даже несмотря на это, стоит оно ого-го…

— Много? — спросил я.

— Много, — кивнул Липкий, — и все равно просто так ты Броненоску не достанешь. Очередь.

— Ага, типа как за айфонами, да?

— Примерно. Только имбицилов поменьше. Про Заклят я вообще молчу. Тоже штучка не из простых.

— Как я понял, они дают защиту от физического урона и заклинаний?

— Броненоска на минуту, Заклят на полторы. Вполне достаточно, чтобы оседлать «лошадку» и убраться отсюда подальше. Это я так, предупреждаю тебя от всяких необдуманных действий.

Я улыбнулся, пожал плечами, дескать, не понимаю о чем он говорит и потянулся за пылью. Мешки были тяжелыми, приятными, воздух вокруг них наполнялся запахом корицы. Хотелось раскрыть один из них и вдохнуть поглубже. Ощутить, как пряный аромат расползается по легким. Десять кило, десять, мать его, кило!

Я вздрогнул, вспомнив слова Охотника о «наркоманах», и поспешно убрал пыль в инвентарь. Липкий, что все это время внимательно и, как мне кажется, несколько осуждающе следил за мной, заговорил.

— Хочешь нюхать или чего доброго… — он замолчал. Лишь указал на вену, имитируя укол, — дело твое. Дам совет, не стоит оно того. Я видел многих Ищущих, точнее, какие они Ищущие? После этого просто Игроки. Все плохо кончали. Поэтому лучше не увлекаться… Что ж, раз дело сделано, — он поднялся на ноги, — и обе стороны вполне довольны друг другом.

Франсуа протянул мне руку. Я пожал ее, после чего брезгливо вытер. Торгаш оправдывал свое имя — пальцы оказались липкими, точно он запустил их в пакет с зефиром. Игрок залпом выпил сначала золотистую склянку, потом настал черед синей. Его передернуло, а руки покрылись гусиной кожей. Та потемнела, словно откусанное яблоко, что отложили и забыли.

Липкий шутливо поклонился и торопливо пошел в сторону. Наверное, он и вправду оставил где-то рядом со входом запряженную «лошадку». Стоит ему сейчас вскочить на спину животному и пуститься наутек, как камень пропадет навсегда. Исчезнет вместе с торгашом, который заляжет на дно. В этом я не сомневался.

Однако до двери Липкий не дошел. Спящий бродяга лихо вскочил на ноги, в его руке мелькнул клинок, а воздух сотрясся от звона стали. Четвертый меч Империи, а по совместительству дядя Троуга, недоуменно смотрел противника. Еще бы, только что Врейг нанес сокрушающий удар. Такими казаки разрубали врага от плеча до бедра. Однако Липкий лишь отскочил в сторону и теперь гневно смотрел то на бродягу, то на дверь, которую тот своим могучим телом перекрыл.

— Хозяин, беги за Вэрингами! — чуть ли не завизжал Липкий. — Ты видел, он первый на меня напал!

— Ничего я и не видел, — отвернулся бармен и полез за чем-то под стойку.

— Ах так! — чуть не задохнулся от злости торгаш. — Вы видели? — теперь он обратился к моим спутникам.

Лиций тут же опустил голову, Рис закусила губу, а Троуг фыркнул. И, видимо, тут Липкий все понял.