— И не будет, я уверен. Им тебя не вычислить. Кроме меня твое имя знают только Женьшень и Швеллер, а они умеют себя вести.
— Кто — Женьшень и Швеллер?
— Конечно. Женьшень, чуть что, сразу закосит под дебила, а Швеллеру и косить не надо — тут я за него спокоен.
— А ты как? Что будешь делать?
— Сперва раскину мозгами — я еще не совсем понял, что здесь к чему. Слишком быстро все завертелось.
— Ну а после того, как раскинешь?
— Постараюсь не сделать ничего лишнего. Сам в ментовку я не пойду, это уж точно, но и скрываться особо не буду — пусть ребята хоть немного почешутся, отработают хлеб, на который из нас вытрясали налоги. В ближайшие дни меня не разыскивай и не вздумай звонить мне домой или на сотовый номер. Если снова объявится Ленка с какими-нибудь идеями, гони ее в шею.
— Однако сегодня она очень вовремя подняла бучу.
— Сегодня она была на высоте, — признал Панужаев, — а это значит, что ее лимит здравых поступков исчерпан как минимум на неделю вперед. Это чудо-ребенок, бич семьи и школы…
— Ты бы ехал помедленнее, — попросил Алтынов, — спешить вроде некуда.
— Я медленнее не умею. Чуть сбавлю газ, начинаю расслабляться, теряю внимание, а это в нашем городе опасно.
— Из-за таких, как ты.
— Из-за таких, как я, — подтвердил Панужаев и, круто «подрезав» очередную машину, свернул вправо на стоянку перед заводской проходной. — Все, приехали.
XII
Музыка негромко и как-то рассеянно звучала в глубине аллеи, выходившей к реке от колена старого кривого переулка. Сам переулок был засыпан рано опавшей тополиной листвой, частично собранной в две больших кучи и подожженной муниципальным дворником. Голубой сладковатый дым не стремился к небу, а, подчиняясь прихоти атмосферных процессов, лениво втягивался в горловину аллеи и обтекал стоявший здесь автомобиль, который и был источником рассеянной музыки. Дверца со стороны водителя была открыта, оттуда вылетел и исчез в кустах сигаретный окурок. Шедший вдоль реки гражданин с объемистой холщовой сумкой замедлил шаг, дожидаясь, не вылетит ли из машины что-нибудь более интересное — к примеру, пустая бутылка, собирательством которых гражданин занимался на вполне профессиональной основе, — но не дождался и продолжил свой путь.
Это место — лужайка на речном берегу — почему-то особенно нравилось Панужаеву. Он неоднократно бывал здесь в течение лета с разными компаниями, а теперь вот приехал один. Из-за обильных дождей вода поднялась, все шлюзные затворы в плотине городского пруда были открыты, и река затопила большую часть поляны, так что Панужаев против обыкновения не расположился на травке, а предпочел оставаться в машине. Близился вечер, почти все дела были сделаны (или, точнее, были предприняты попытки сделать почти все дела, но лишь немногие из этих попыток оказались успешными). Оставалось распорядиться деньгами, позаимствованными из сейфа Каткова. Отдавать эти деньги кредиторам он теперь уже не спешил.
Очередной окурок, пятый или шестой по счету, описал дугу в воздухе, музыка потерянно смолкла, Панужаев завел двигатель — он ничего путного не придумал, но чувствовал, что пора перемещаться. Можно было, конечно, вновь обратиться к Алтынову и через него передать деньги своей семье, однако, несмотря на кажущуюся простоту такой комбинации, Панужаев предвидел, что она обернется лишь потерей денег и новыми неприятностями — в первую очередь для самого Алтынова, у которого пока еще был шанс остаться в стороне от чужих и абсолютно ненужных ему проблем.
Сдав назад, он выехал в переулок, а оттуда на оживленную улицу, влился в общий поток и без какой-то определенной цели продолжал движение до тех пор, пока вдруг не обнаружил, что, сам того не желая, возвращается домой. Оставалось сделать лишь один поворот, и он окажется перед въездом в свой двор. «Идиот!» — сказал он себе и остановил машину перед самым перекрестком, загнав ее на тротуар. Прямо против него, на другом углу перекрестка, находилось почтовое отделение. Несколько минут он смотрел на невзрачную — синие буквы на сером фоне — вывеску почты, ожидая, когда в голове дозреет новая мысль. Наконец он облегченно рассмеялся, прихватил с заднего сиденья пакет с деньгами и, покинув автомобиль, перешел через улицу.
На почте Панужаев взял бланк денежного перевода и заполнил его, не отходя от стойки. Некоторые разделы бланка он оставил пустыми и в таком виде протянул его сидевшей за стойкой девушке.
— Пожалуйста, впишите сюда номер расчетного счета, — попросил он.