Зондажи общественного мнения, нацеленные на определение прагматических оценок деятельности власти любого уровня, чаще представляют преобладание явно негативных суждений о работе правительства, чиновников, реализации национальных программ, политики «модернизации» и т. п. Большая часть россиян (табл. 7.2) уверены в том, что политики (или чиновники[199]), «люди во власти» заняты лишь собственным обогащением или сохранением своего положения, преследованием исключительно собственных эгоистических и меркантильных интересов[200]. Две трети россиян (65 %, декабрь 2010 года) полагают, что большинство политиков занимается политической деятельностью «только ради личной выгоды» (29 % не согласны с этим). 39 % уверены, что руководители государства и высшие чиновники, описывая положение дел в важнейших сферах общественной жизни (экономике, здравоохранении, пенсионном обеспечении, преступности, управлении и т. п.), «всегда» или «в большинстве случаев лгут, скрывают правду», еще 35 % полагают, что высшие руководители государства «иногда лгут, иногда говорят правду», в зависимости от ситуации и собственных интересов, и лишь 21 % всегда или, как правило, верят им. Если взять самые последние опросы, то мы увидим, что 84 % опрошенных россиян считают, что «политики занимаются политической деятельностью только ради личной выгоды», не согласны с этим лишь 11 %; 59 % отрицательно оценивают деятельность депутатов российского парламента и нынешнего, и предыдущего созыва, одобряют их лишь 19 %, остальные затрудняются с ответом (ноябрь 2011 года). При этом резко критическая оценка конкретных людей во власти сочетается с позитивным отношением к роли государства в целом и ожиданием попечительской социальной политики с его стороны, а также с явно антилиберальной установкой на усиление влияния государства в общественной и экономической сферах (последнее выражается в постоянных требованиях национализации приватизированных ранее отраслей промышленности и земли или, по крайней мере, крупных предприятий и фирм, находящихся сегодня в частной собственности). Степень «реалистичности» или фактической обоснованности подобной оценки не должна вводить в заблуждение, это такие же априорные оценки, как и оценки деятельности первых лиц государства – Путина или Медведева. Поэтому мы имеем дело с мнимым противоречием. Правильнее было бы говорить о сочетании двух планов восприятия реальности как производном от ясного сознания массой россиян принудительного удержания монополии на власть действующими группировками, узурпирующими средства принуждения населения к повиновению и покорности. Разрыв между должным или идеальным порядком (демократическими процедурами смены власти, правовым государством, ответственности политиков перед обществом, защитой Конституции, меритократическими принципами подбора кадров чиновничества и т. п.) и действительным положением вещей (административным произволом, семейственностью, круговой порукой чиновников, монополией на насилие и т. п.) массовым сознанием воспринимается как непреодолимый и практически неизменяемый (табл. 8.2). Именно это и определяет иерархический порядок разделения реальности на различные модальные зоны, где действуют разные партикуляристские нормы доверия, представления порядочности, доброжелательности и готовности к кооперации.

Таблица 7.2.1

На чем прежде всего держится сейчас власть в России?

Июль 2010 года. N = 1600. Ранжировано по оценке «сейчас держится».

Массовые представления о роли государства и соответствующие ожидания сводятся к тому, что «власти должны заботься о населении», обеспечивая его основные потребности: работу, жилья, прожиточный минимум, социальное обеспечение, образование, а население обязано поддерживать власть, работать, защищать «интересы государства», «сознательно» принимая все, что государство от него требует, будь то «исполнение своего патриотического долга» или гражданских повинностей. Сами по себе эти нормы уже апеллировали к до-современному коду и порядку отношений, лишенному эквивалентности, участия, взаимной ответственности и другим правилам и ценностям современного общества. Реально же эти взаимные ожидания властей и населения никогда не оправдывались, и даже система жесткого принуждения и террора в 1930–1950-е годы давала здесь очень ограниченный эффект. Принудительная бедность (или «скромность») существования, умеренность запросов населения оборачивается лукавостью крепостного сознания, демонстрирующего лояльность власти, приверженность ее лозунгам, но предпочитающего ценности частной семейной жизни, ограничивающегося горизонтом этих событий и отношений. Людей, прошедших жесткую школу существования в условиях репрессивного и лживого государства, никак нельзя заподозрить в наивности или простодушии. Они ясно понимают, как должен был бы строиться порядок в правовом и справедливо устроенном государстве, с одной стороны, и на чем он реально выстроен, с другой (табл. 8.2).

Опыт приспособления к постоянному насилию и ежедневной государственной лжи сводится к тому, что навыки владения приемами «демонстрации доверия», «игры в доверие» и «игры в искренность», «доброжелательность» становятся обычным церемониальным кодом социальности в отношениях с властью или теми, кто располагает ресурсами физического или психического принуждения, то есть используются как способы защиты от органов управления, любых стоящих выше индивида по социальной лестнице.

И такое понимание чрезвычайно устойчиво (табл. 7.2.2), меняется интенсивность высказываний (в 2001 году сумма всех ответов более чем на треть была больше, чем в 2010–2013 годах), структура мнений практически не меняется (колебания не превышают 0,7–1,5 %).

Таблица 7.2.2

На чем прежде всего держится сейчас власть в России?

Это означает, что прагматическое отношение к политике несовместимо с символическим, традиционалистским планом восприятия власти и доверия к ней. Патернализм власти блокирует заинтересованность в формировании правового государства, политику вестернизации, проведение экономических и социальных реформ, без которых невозможно быстрое развитие экономики и повышение уровня жизни населения. Однако критическое отношение в массовом сознании не исчезает, а переводится в другой модальный план, не связанный с возможностями практического действия, что, в свою очередь, подавляет мотивацию собственной активности действующего. Любые прагматические оценки эффективности функционирования социальных и политических институтов, включая и массовые практические оценки деятельности В. Путина или Д. Медведева, говорят о трезвом понимании населением сути их правления и о низкой удовлетворенности результатами их политической деятельности: за эти годы у страны не было каких-либо существенных достижений. Впрочем, за двумя исключениями: а) относительно большая часть опрошенных (35–40 %) отметила, что за годы путинского правления несколько повысился уровень жизни населения (благодаря высоким ценам на нефть); б) Путин восстановил авторитет России на международной арене и это, как полагает абсолютное большинство россиян, его бесспорная заслуга.