— Я ни о чём не жалею… Как мало мы были вместе, любимый! Как счастлива я была! Мне совсем не больно… Только очень, очень холодно… Не отпускай меня туда, там страшно… и нет тебя! И Элины! Обещай мне… Обещай, что ты будешь любить её, как любишь… как любил меня… Ей так плохо… одной…
— Ната, Наточка!!! Ната! Нет!
— Родной мой…
Она замолкла. Руки девушки обмякли и начали сползать вниз… Я прижал её к себе, не сдерживая и не стыдясь своих рыданий. И тогда, вновь, жуткий вой донёсся из степи. Не замолкая, напротив, становясь, все сильнее и переходя в яростное рычание и лай, он становился все ближе и ближе к нашему поселку. Элина, которую уводили под руки, выпрямилась и громко вскрикнула:
— Ворота! Скорее! Откройте ворота!
Стопарь недоумённо посмотрел на нее, но индеец уже налегал всем телом на тяжёлые брёвна, пытаясь сдвинуть их в сторону. Бугай, Бен, Док — они устремились следом и вместе открыли проход. Едва там образовалась щель, как в неё втиснулся наш пёс, и, обдирая и оставляя на коре клочья шерсти, метнулся прямо к Нате. Он положил на грудь девушки изжёванное в своей пасти, резко пахнущее растение и коротко, но выразительно заворчал, подталкивая их носом.
— Что это? Что ты принёс? Ты хочешь, чтобы я дал их Нате? Да?
Угар громко гавкнул, мотнув башкой. Я знал об особых способностях нашего пса, но такое даже я не мог предвидеть… Времени разгадывать этот ребус, не было! Я схватил растение и, с силой, стал растирать стебли в ладонях.
Листья этого растения были очень сочными, и через несколько секунд появились первые капли ядовито-зелёного сока. Угар снова гавкнул. Тогда я поднёс ладонь к губам побледневшей девушки и смазал их этим соком. Сова, наблюдавший за происходящим, снова вытащил свою чашу, и, отобрав у меня растение, начал быстро давить и размалывать стебли прямо в ней. Ната повела губами. Несколько минут ничего не происходило… Сова протянул мне чашу, на треть заполненную студенистой массой. Я недоуменно посмотрел на индейца. Он с силой оттянул мою руку от Наты и запрокинул ей голову назад.
— Открой ей рот! Слышишь, открой ей рот!
Я подчинился. Тяжёлый запах гниения, повреждённых внутренностей девушки, вырвался наружу. Я невольно отшатнулся.
— Быстрее! Она должна проглотить это! Да скорее же!
Я поднес чашу к губам Наты, но она, впав в забытье, не отреагировала.
Тогда я набрал жидкости в рот и выпустил эту массу в её горло, боясь того, что она попадёт в дыхательные пути. Но всё обошлось. Ната непроизвольно сглотнула.
— Ещё! Дай ей ещё! Пёс знает всё лучше нас! Это лекарство прерий! Он убегал за ним!
Я снова проделал ту же процедуру, потом ещё и ещё раз, пока в чаше ничего не осталось. Сова пальцами собрал остатки, начавшие густеть на стенках посуды, оголил грудь Наты и нанёс их на следы от ран. Угар, наблюдавший за нами, удовлетворённо рыкнул и лёг в ногах девушки, прикрыв ее ступни одеялом своей кучерявой шубы. Все люди форта вновь собрались возле нас и теперь молча ждали дальнейшего… Неожиданное возвращение собаки, которую уже столько времени все считали погибшей, эта трава, которую Угар, будто бы понимая ее необходимость, принес из прерий — все это поражало даже нас, видавших уже всякое…
Прошёл час, второй. Небо начало светлеть и все отчётливее становились предметы, находившиеся поблизости. У меня затекла спина, ноги, но я боялся даже пошевелиться, что бы не потревожить сон девушки. Дыхание Наты стало более ровным, она уже не издавала пугающих меня хрипов и спазмов. Я почувствовал, как во рту начинается жжение, становившееся нестерпимым.
Элина, неотрывно следившая за происходящим, заметила, как я облизываю губы, и тотчас принесла воды. Я с благодарностью кивнул ей и выпил прямо из её рук — мои, которыми я держал Нату, были заняты. Едва-едва первый луч солнца коснулся лица Наты, она открыла глаза. Я перевёл дух. Она провела ими по моей груди, потом по лицу и слегка улыбнулась:
— Дар! Я ещё жива?
— Ты будешь жить, солнышко! Теперь ты будешь жить! Угар спас тебя! Он принёс лекарство, подобного которому мы еще не встречали, и тебе стало лучше! Тебе стало лучше?