Сильно напоминавший своим внешним обликом, того нелюдя, из провала, он, тем не менее, оставался человеком, и едва не покончил с собой, упав на колени возле ее трупа. Все произошло случайно — перерожденные редко покидали свою территорию, и этой встречи в травах могло просто не быть. Но она произошла… Охотившиеся на животных, бандиты, решили, что убили обезьяну — женщина была такой же, как и Леший, что их и сблизило… Ошибка дорого стоила зэкам — двое из их отряда оказались съеденными трупоедами, после того как Леший задушил их голыми руками.

Вместе с людьми Лешего нас стало тридцать восемь — почти равное соотношение. Сыч поторопил события, похитив Ясную Зорьку и Нату. Возможно, просиди он еще месяц в своих скалах, и Сова нашел бы гораздо больше наших сторонников. Но я бы предпочел принять помощь одного Лешего, чем надеяться на таких, как тот же Кабан… Половина его отряда была здесь с нами, только сам вожак остался в поселке, так и не решившись пойти вместе с теми, кого привел. И это уже были другие люди. Видевшие ужасную гибель близких в первые дни, пережившие страшные месяцы без солнца и терзаемые муками голода — они больше не боялись никого и ничего. Те, кто оставался после землетрясения в шахтах, не могли многого понять в нашем изменившемся мире

— и они не смогли так же понять и того, что им будут противостоять те самые «серые», кого они всю свою прошлую жизнь унижали и грабили, насиловали и убивали. Из бессловесных овец они превратились в воинов, способных в одиночку выходить на новых — и зачастую, куда более опасных хищников, чем те, которые скрывались в ущелье клана.

… Сова встретил нас там, где обещал, с ним была и Ульдэ. Он вышел нам навстречу из-за кустов мрачный, суровый и совершенно неузнаваемый. Из верхней одежды на индейце были только штаны. Все тело его было расписано черными линиями, а на лице — маска смерти. Шедшие вслед за мной, Стопарь и

Леший даже отшатнулись, настолько пугающе выглядела раскраска индейца.

Он держал в руках оружие, которого я раньше никогда не видел. Это была палица с узкой и крепкой рукоятью, у начала, и расширявшаяся от середины.

Она имела плоскую грань, обожжённую на огне — ею вполне можно было снести голову, как топором. На ее изгибе находился искусно вставленный клинок, из кости, очень широкий у основания и резко суживающийся к концу, достигавший примерно пятнадцати сантиметров в длину.

Сова заметил мой взгляд.

— Это — боевая палица моего рода. Сова не брал ее с собой на войну, но спрятал недалеко от клана, когда следил за передвижениями бандитов. Мы стремились раньше поражать врага на расстоянии, теперь индеец хочет разить их в упор — собственной рукой! Она испила крови сегодня утром…

Я увидел, что на поясе индейца висит свежий скальп — клок черных волос…

— Что это?

— Скальп врага. У шамана накопилось много знаков доблести за эти месяцы.

Сова убил его, когда он вышел из ущелья по своим делам. Никто из клана больше не выходил — все они находятся в своём убежище.

— Ты уверен?

— Сова следил за ними со вчерашней ночи, Дар. Те, что вошли в логово зверя, не покидали его больше. За исключением этого… — он указал рукой на скальп.

— Они не видели?

— Никто не знает о том, что я здесь. Лес пуст — все враги находятся в ущелье. Те, кто похитил девушек вернулись в него под вечер — и индеец едва не нагнал их, успев увидеть, как последний из «синих» входит меж крыльев

Белой птицы. Сыч самоуверен и полностью убежден в том, что мы не станем переходить им дорогу. В их стане праздник — Сова слышал крики радости! Но им недолго осталось праздновать победу — мои глаза видят, сколько воинов удалось привести моему брату с собой!

Я свёл брови в раздумье — банда была так уверена в своих силах, что не только не боялась возмездия, но и оказалась так беспечна, что не оставила в лесу заслона, или, хотя бы, своих разведчиков.

— Значит, они не ждут. Хорошо…