— Я не уверен, — пробормотал Джеймс. — Слишком рискованно позволять им бегать где захотят.

— Везде расставлены люди, которые будут за ними следить, — успокоил его Гидеон. — Доверься мне. Теперь мы вместе этим занимаемся.

— Я доверяю, но дети уже узнали о Королевском дубе и спорили, смогут ли когда-нибудь на него залезть. А тут еще и стрелок.

— Ты должен верить в себя, Джеймс, — добавил Гидеон и многозначительно посмотрел на друга, ведь они оба знали, что такое опасные игры.

— Сейчас очень важный момент.

— Мы готовы тебе помочь и вполне способны сделать так, чтобы преимущество было на твоей стороне.

— Возможно. — Он никогда не работал с людьми, которые ему дороги. Даже близкие отношения с Хебе — это совсем другое.

— Давайте для начала оценим все, что мы знаем, и разработаем план действий. — Том говорил спокойно, но глаза его при этом горели.

— Итак, ты уже понял, кто тебя преследует, Джеймс?

— Нет, — покачал головой тот и нахмурился.

— Кто-то видел подозрительного незнакомца рядом с поместьем?

— Нет, и не увидит. Если это профессионал, он себя не выдаст.

— Люк сказал, ты подозреваешь людей Фуше.

Джеймс пожал плечами и посмотрел в сторону галереи, где беседовали Ровена и жена Тома, а потом перевел взгляд на трех розовощеких детей, игравших неподалеку. За многие годы он привык быть далеко от тех, кто ему дорог. После предательства брата, подстроенного Памелой, он бросился с головой в приключения, вступал в отношения с великим множеством женщин, чтобы обо всем забыть.

Самой пылкой, по многим причинам, была его связь с Хебе. Она была всего на год старше, но более опытной и такой же страстной, как он сам. Они были вместе, а потом из-за его неосмотрительности на Хебе вышли враги. Их привел он, и все потому, что спешил забыться в ее объятиях хотя бы на одну ночь.

После погони, когда он уходил от преследователей по крышам в Париже, он поклялся никогда не вступать в связь с Хебе и другими женщинами-агентами. Они решили остаться друзьями и какое-то время не виделись. Вскоре Джеймс узнал, что Хебе беременна. Имя отца своего ребенка она не сказала.

Джеймс бросил взгляд на русые кудри трехлетней Амели. Могла ли она быть его дочерью? Есть ли у них общие черты?

— Бонапарт ему больше не доверяет, проблем и так немало, зачем тратить время еще и на меня?

— Письмо было единственным, что ты забрал тогда?

— Полагаешь, я ее подставил? Нет, это была поездка с целью проверить парижскую сеть.