Прошло два дня, но слухи о ночном визите мужчины в комнату гостьи так и не поползли по имению. От напряженного ожидания у Ровены даже разболелась голова. Впрочем, были тому и другие причины. В последние часы до того, как день сменился вечером, над озером повис густой туман, окутавший дымкой деревья в лесу. Ровена любовалась живописной картиной и размышляла о том, что готова принять предложение Калли и согласиться на неожиданно высокую зарплату.

Днем подруге стало плохо, она ощущала слабость и тошноту, необъяснимая чувствительность часто заканчивалась слезами. Теперь она сидела в гостиной и старалась взять себя в руки. Ровене было невыносимо больно видеть, как она борется с тревогами за ребенка и Гидеона.

Каково это — осознавать, что в тебе зарождается новая жизнь? Ее свекровь, миссис Уэстхоуп, не раз намекала, что невестка, должно быть, бесплодна, хотя Ровена полагала, что детей у них не было из-за Нейта, который слишком редко исполнял супружеские обязанности, что, впрочем, ничуть ее не огорчало. В этом была и еще одна причина отказать Джеймсу Уинтерли. Даже если леди Фарензе в ближайшее десятилетие родит нескольких мальчиков, сохранение благородного рода требует, чтобы сыновей было как можно больше, а значит, Джеймсу Уинтерли тоже надо иметь нескольких детей мужского пола. В этом Ровена едва ли будет ему полезна.

— Как думаешь, Ро, с Джеймсом все будет в порядке? — Калли прервала ее размышления о том, какой жены достоин этот благородный джентльмен.

— Кошки всегда приземляются на четыре лапы, — ответила та.

— Ты его недолюбливаешь, верно?

— Мистер Уинтерли не очень мне приятен, и все же, признаю, ему не следовало рисковать здоровьем, брать столь своенравного коня и уезжать так надолго. Как будут чувствовать себя Джек и Эстер, если его вдруг найдут лежащим в канаве, и все лишь потому, что он ослушался рекомендаций врача?

— Упаси Бог! — Калли схватилась за голову.

— Не слушай меня, дорогая, я говорю вздор, — досадуя на себя, проговорила Ровена. — Он непременно вернется живым и здоровым. И голодным, как волк, ведь у мистера Уинтерли отменный аппетит.

— Это верно. Теперь он любимчик нашей кухарки. Ведь я стала привередлива и порой не могу переносить даже запах тех блюд, которые когда-то обожала.

— Когда мама носила Нэна, у нее была тяга к древесному углю, — с улыбкой проговорила Ровена. — Тогда папа придумал готовить подгоревшие тосты, и все наладилось.

— Надеюсь, я скоро перестану солить пудинг. Гидеон уже, кажется, подозревает, что у меня помутился рассудок.

Лицо Калли стало таким несчастным, что Ровене захотелось обнять ее и сказать, что Гидеон безмерно любит жену, желает ей только добра и смирится, даже если она попросит подать ей опилки в парадную столовую. Если подруга будет в ближайшие шесть-семь месяцев вести себя как капризная больная, вряд ли она будет счастлива и спокойна к моменту родов.

— Гидеон достанет для тебя луну с неба, если пожелаешь, — произнесла Ровена, — но ты должна перестать испытывать его любовь на прочность, Калли. Поверь, она искренняя и сильная, но, если ты оттолкнешь его, ни тебе, ни ребенку это не принесет пользы.

— Я не могу вновь потерять и мужа… и ребенка, Ро. Я не вынесу. — Она смотрела так испуганно, будто это обязательно должно было произойти. Ровена с трудом сдержалась, чтобы не обнять Калли, прижать к груди и дать ей выплакаться.

— Прекрати вести себя как прима драматического театра, Каллиопа. Гидеон рядом, вместе вы преодолеете все трудности, к тому же молния не ударяет дважды в одно и то же место. Мне жаль, что ты потеряла Грейс, что твоя свекровь и тетя встали между вами с Гидеоном в то время, когда вы были очень нужны друг другу. Я тебе сочувствую. Но все это в прошлом. Рядом с тобой любящий муж, дедушка позаботился о твоем благополучии, оставив состояние, Господь благословил вас, послав ребенка. Не стоит портить лучшее время в жизни постоянными опасениями, что все изменится к худшему.

— Тебе меня не понять. Ты не теряла ребенка, — произнесла Калли и тут же махнула рукой, извиняясь.

— Я нет, но родители пережили эту трагедию вскоре после нашего переезда в Райн-Хилл. А теперь у них столько детей, что мы едва помещаемся в доме священника. Почему бы тебе не поговорить с мамой? Она самая разумная женщина из всех, что я знаю. Разумеется, положение жены викария требует соответствующего поведения, приходится скрывать многие свои качества, но поверь, она очень сильная.

— Пожалуй, я так и сделаю. И еще обещаю, что буду отныне стараться видеть во всем только хорошее. Кажется, я вела себя очень эгоистично, верно?

— Нет, дорогая, но, если будешь продолжать в том же духе, мы все разбежимся от тебя по углам, — пошутила Ровена.