Проводив гостей, оставила Рекса во дворе, а сама пошла собирать выбитые стекла и сметать осколки бабкиного сервиза. Пустынники, конечно, подняли опрокинутые детьми шкафы и даже вернули на место выбитую дверь, но всех последствий атаки устранить не смогли.

Медленно, но неуклонно наступал вечер, а с ним и холод. Дом итак плохо прогревался, а с выбитыми окнами я рисковала уже к утру стать весьма эффектной сосулькой.

Пришлось потратить полчаса времени на то, чтобы закрыть обнаруженной в хозяйстве фанерой выбитое на кухне окно, заткнуть щели тряпками и прислонить подушкой. Не идеально, но ладно.

А вот после я вышла на террасу, окинула взглядом фронт работ и метнулась в чулан за материалами. И вот тащу я, значит, охапку одеял, в зубах единственный обнаруженный в хозяйстве гвоздь, в душе тихо тлеет раздражение, как вдруг слышу с улицы донельзя ехидное:

— Холд приходит с работы,

Холд снимает боты,

Холд проходит в дом,

Холд глядит кругом.

— Был на соседку налет?

— Нет.

— К ней заходил бегемот?

— Нет.

— Просто пробегали там детские ножки,

Поиграли у тети немножко.

— Значит, это не обвал?

— Нет.

— Значит, слон не танцевал?

— Нет.

— Очень рад. Как оказалось,

Зря округа волновалась.